Венок для мертвой Офелии
Шрифт:
Однако я вспомнила вчерашний спектакль. Как он стоял и смотрел на Аську…
И в его-то глазах была самая настоящая страсть. Или мне это сейчас так кажется?..
– Да нет, не показалось, – прошептала я. – Что-то между ними было. И вряд ли это могло понравиться Витьке. Если он узнал… А вдруг он узнал?
Поэтому, одевшись, я решительно вышла в кухню. Там уже сидела Варька, ела кашу с унылым видом.
Кати и Ольги не было. Значит, они во дворе…
– Будешь кашу? – поинтересовалась Варька. – Аська пропала, кстати.
Она
– Кашу не буду, – ответила я. – Кофе буду. Как Аська пропала?
– Откуда мне знать, я спала, – пожала плечами Варька. – Сейчас много народу пропадает. Выходят воздухом подышать ночью – и пропадают. Как ветром их сдуло… Говорят, дядя Петя дьявола видел. Может, ее дьявол утащил? В преисподнюю…
Ребенок изрекал все это с полным спокойствием, тихо и рассудительно.
– Дядя Петя, шер ами, скорее всего, находился в том состоянии, что не только одного дьявола, а целый легион их мог увидать, – сказала я, наливая себе кофе.
– Может, он и был в таком состоянии, только увидел всего одного.
– И где?
– На горе. Вон там, – Варька кивнула в сторону пригорка, от которого начинался спуск к реке. – Прям на самой верхушке. Кстати, ты знаешь, что там раньше крест стоял?
Я не знала.
– Стоял там поклонный крест. А потом какие-то люди начали возмущаться. Сама не знаю, чего их так разобрало? Они вообще-то из Тарасова приперлись сюда. И сломали этот крест. Так что мы все считаем: там теперь плохое место.
Она вздохнула. Я тоже. В последнее время люди стали какими-то агрессивными. Кричат, что ущемляют чьи-то права, а сами ущемляют права других раз в сто похуже.
– Так что там с дьяволом? – поинтересовалась я.
– Ничего, – сказала Варька. – Просто он за каким-то забрался на то самое место. Стоял там, спокойно так, говорит дядя Петя, задумчиво смотрел на лес, и позади него молния даже сверкала…
Легко нарисовать черта…
Варька смотрела на меня «страшными» глазами. Я постаралась «проникнуться» видением пьяного дяди Пети, чтобы как-то успокоить ребенка. Изобразила на лице крайнюю обеспокоенность присутствием в этом тихом поселке рогатого. Я даже тяжело вздохнула и сказала, что это ужас. На самом деле меня куда больше волновали всхлипывания в нашем дворе и исчезновение нашей «Офелии-нимфы». Я очень не люблю, когда девицы теряются, а их матери плачут.
– Ладно, – вздохнула я. – Доедай свою кашу. А я пойду узнаю, что там приключилось. Может, помогу чем-то…
– Угу, – мрачно кивнула Варька. – Может, Аськин труп найдешь расчлененный. Или ее – с окровавленным ножом в руках, а труп будет Сергея Иваныча.
– Варя! – строго воскликнула я. – Как ты можешь?
– Надо быть готовым ко всему, – вздохнула невыносимая девица. – Время такое, сама знаешь… Кресты срубают, разврат насаждают, поэтому повсюду разгул преступности и безобразий. Темное притягивает к себе темное. Надо ждать страшных преступлений, таких, каких
– Свет, Варь, уже столько навидался всякого, что изобрести что-то новое уже проблематично, – отозвалась я.
– Это тебе проблематично, – сказала Варька. – Потому что у тебя еще есть заслонки. Вы последнее поколение, у которого эти заслонки есть. И вас, к слову-то, – мало. Среди вас очень много уже таких, которые за копейку мать родную продадут.
– Таких всегда было много, – возразила я. – Я не думаю, что это как-то связано с твоим концентрированным злом.
Сама того не желая, я невольно ввязалась в этот разговор. Но с ней было правда интересно разговаривать!
– Зло не мое, – сказала Варька. – Я одна из немногих. Я стараюсь ему сопротивляться и отказываюсь ему подчиняться. Поэтому я вряд ли буду счастливой…
– Почему это?
– Потому что зло сейчас обретает власть над миром, – сказал ребенок совсем серьезно. – И только дураки этого не видят. А как может быть счастлив в таком мире человек, который не хочет подчиняться властелинам?
Отвечать я ей не стала. Встала, взяла чашку с кофе и вышла на улицу, во двор.
Тетя Катя сидела, неестественно выпрямив спину, смотрела вдаль, а Ольга обнимала ее, хотя явно пребывала в растерянности. Я подошла.
– Доброе утро, – сказала я, пытаясь ободряюще улыбнуться обеим барышням. – Что за беда случилась?
– Ох, Тань, – махнула рукой Ольга. – И впрямь беда… Аська куда-то сбежала…
– Да не сбежала она, не сбежала! – закричала, словно очнувшись, тетя Катя. – Беда с ней случилась… Сердцем я чую…
И она заплакала – страшно так. Беззвучно и бесслезно. Просто сидела и мелко-мелко вздрагивала. И от этого даже мне, видевшей в жизни разное, стало не по себе. Жутко стало…
– Надо искать ее, – сказала я тихо Ольге.
– Уже собираемся, – так же тихо ответила Ольга. – Мужики собираются лес прочесывать…
– Я с ними пойду, – сказала я.
– Я тоже, – кивнула Ольга.
– Нет, ты оставайся с тетей Катей, – распорядилась я. – С ней кто-то должен быть.
Я посмотрела – с тоской – на свои кроссовки. Они хорошие, удобные, спору нет. Но лес – это лес, там и болота, пусть неглубокие, встречаются, и кроссовкам моим быстро придет конец.
– Я тебе сапоги дам, – без слов поняла меня Ольга. – И другие штаны. И, наверное, майку тебе надо выдать, и легкую ветровку…
– Мне тоже надо экипироваться, – заявила неизвестно откуда явившаяся Варя.
– А тебе-то зачем?
– А я с тетей Таней пойду, – объявил ребенок тоном, не терпящим возражений. – От меня проку будет побольше, чем от вас с теть Катей-то. Я сметливая!
Хотелось бы мне с ней поспорить и возразить ей, оставить дома, но… Я понимала, что дитя наше говорит чистую правду. Она явно не зря смотрела детективы и, таясь от матери, читала по ночам учебники по судмедэкспертизе, криминалистике и профайлингу.