Вензель твой в сердце моем...
Шрифт:
Луссурия опустился на колени рядом с капитаном и, причитая, оттолкнул тело девушки. Безжизненное тело. Скуало последний раз заглянул в ее так и не закрывшиеся серые глаза и закусил губу. Впервые он сражался, чтобы защитить. Впервые он проиграл. И впервые защитили его. Она достигла своей цели, в отличие от него…
— Сейчас я тебя подлатаю, и будешь как новенький, — без умолку тараторил Луссурия, вынося капитана из пылающего дома.
— Забери… — прохрипел Скуало и осекся. К чему это? Зачем выносить ее тело из пылающего погребального костра? Чтобы скормить могильным червям?..
Он хотел умереть именно так. В бою. С соратниками. Защищая того, кто был ему дорог. И сгореть на погребальном костре, чтобы ничто не свидетельствовало о том, что он жил, не оставляло воспоминаний. Вот только
— О чем ты? — удивился Луссурия.
— Врой, пошевеливайся, — прохрипел капитан. — Я не хочу здесь сдохнуть!
— Конечно-конечно, — улыбнулся хранитель Солнца и призвал Павлина. — А мы вернули коробочки. И твою тоже!
— Плевать.
А ведь и правда — плевать. Потому что если до этого момента его мечта еще и могла осуществиться, теперь уже не сможет. Потому что одиночество — это то, чем он жил, живет и всегда будет жить. Он никого не подпустит к себе, а значит, не за кого ему будет и умирать. Ведь он нашел свой идеал. Теплая, нежная и любящая улыбка тонких губ, перепачканных кровью, которая развеяла на миг его одиночество, сломав сотни стен и замков, что он возвел вокруг собственной души. Вот только ему уже не стереть кровь с этих губ. Не ответить улыбкой на улыбку. Потому что идеал недостижим. До него не дотянуться. К нему не прикоснуться. А мечтать о нем глупо и иррационально, но… разве мечты, в отличие от целей, можно выбирать?..
========== Эй, Бельфегор… ==========
Комментарий к Эй, Бельфегор…
Данный фик не имеет отношения к мини «Прости, я все же не умею жить…» из этого цикла и является самостоятельным рассказом. События рассказа «Прости, я все же не умею жить…» не учитываются.
Эй, Бельфегор! Посмотри на небо! Оно дарит тебе свет звезд и мою улыбку…
Я всегда буду улыбаться тебе по ночам, освещая твой сон, чтобы души тех, кого ты убил, не тревожили его, как делали это прежде. Спи спокойно, Принц…
Эй, Бельфегор! Посмотри на реку! Она дарит тебе прохладу и мое прощение…
Я давно простила тебя — за всё. За то, что ты не замечал меня, за то, что ты игнорировал меня все два года, что я была в Варии, и даже за тот, последний день моей жизни. Я не могла не простить тебя, Принц…
Эй, Бельфегор! Посмотри на солнце! Оно дарит тебе тепло и мою веру в тебя…
Я верю, что ты когда-нибудь сможешь улыбнуться искренне и от души, ведь я так мечтала об этом при жизни и мечтаю до сих пор. Мне это нужно, как и тебе, Принц…
Эй, Бельфегор! Посмотри на деревья! Они дарят тебе успокоение и мою надежду…
Я приду к тебе с шепотом листвы, и ты услышишь: «Не кори себя, Бельфегор». Ведь ты до сих пор не сумел простить себя за тот день, а я не хочу, чтобы ты грустил. Ты ведь самое дорогое, что было в моей жизни, ты и был моей жизнью, Бэл. Но я была Облаком Варии, а Облака — всегда одиночки. Ты знал это так же, как и я, потому я не показывала тебе своих чувств, а ты лишь после моей смерти, стоя у моей могилы, смог сказать, что я была чем-то большим, чем просто вечной мишенью для твоих стилетов. Почему ты не сказал об этом раньше?.. Хотя нет, сказал бы — мне было бы страшно умирать, а потому всё к лучшему. Я простила тебя и надеюсь, что и ты простишь себя, Принц…
Эй, Бельфегор! Посмотри в пламя костра! Оно дарит тебе саму жизнь и мой ответ на твой вопрос…
Я отвечаю тебе в каждом языке пламени, и ты не сможешь не услышать этих слов. В тот день ты должен был идти на задание со мной, но Фран в который раз вызвал твой гнев, и ты отвлекся, опоздав на встречу. Я отправилась на задание одна. Идиотка… Меня убили, а ты, увидев бездыханное тело Хранителя Облака, сошел с ума даже больше, чем от вида собственной крови. Ты уничтожил всех наших врагов, а на моей могиле спросил: «Почему ты пошла одна? Почему не дождалась? Ты ведь нужна мне. Как мне жить дальше без тебя? Как мне жить, даже не зная, была ли у меня надежда?» Я отвечаю тебе в каждой искре, Бельфегор… Но не на все вопросы, а на один, на самый главный твой вопрос. «Я люблю тебя, сгорая в этом чувстве, как в пламени феникса, и возрождаюсь в твоей любви ко мне, Принц…»
Эй, Бельфегор!
Я всегда буду с тобой, стоит лишь подумать обо мне, а когда твоя жизнь прервется, феникс окутает своим пламенем и тебя, и мы оба возродимся из пепла, оставленного единственным светлым чувством, что жило в душах двух убийц, потому что я твоя, Любимый.
========== Хризантема ветра (Дино) ==========
В порывах ветра сентября она брела по старому парку. Срывая с деревьев листву, играл этот ветер и ее светлыми волосами, словно она была таким же сорванным листом. А она и была им. Давно уже им стала. Пять лет назад…
В руках был букет белых хризантем, на губах улыбка, в синих глазах — пустота. И лишь воспоминания заставляли ее сердце всё же биться. Они встретились до нелепости смешно: он упал к ее ногам, в прямом смысле этих слов. Просто, как выяснилось позже, у него была ужасная координация. Он упал, а она помогла ему подняться и взволновано спросила, в порядке ли он. Так банально. Ну разве может быть что-то банальнее неуклюжего босса мафии, упавшего прямо к ногам простой бедной студентки, не блещущей красотой фотомодели? И разве может быть что-то банальнее того, что колено он разбил о бордюрный камень так, что не мог наступить на ногу? Нет, она не влюбилась в него с первого взгляда, и желания немедленно с ним подружиться у нее не возникло. Но и пройти мимо боли незнакомого человека, в глазах которого было столько доброты и понимания, она не могла. Девушка помогла ему дойти до дома, и за это время успела десять раз ему нахамить, но он лишь понимающе улыбался и остроумно отшучивался. Просто Дино Каваллоне умел смотреть не на фасад здания, а в его сердце… Встретиться с ним вновь? Да ни за что! Ведь он всего лишь прохожий, которому она помогла! Вот только встреча состоялась — всё так же случайно, но куда менее трагично для мафиози с плохой координаций. Они оба пришли на концерт классической музыки в небольшой концертный зал на окраине Рима. Двадцатипятилетний мафиози заметил двадцатилетнюю студентку в толпе на выходе из зала и подошел к ней сам. Просто для того, чтобы поблагодарить за помощь и спросить, понравился ли ей концерт. Диалог, казалось бы, абсолютно пустой, завязался довольно быстро, поскольку музыку Шопена не оценить по достоинству было невозможно. Вот только, сколько бы девушка ни язвила спокойному итальянцу, стараясь, впрочем, не задеть его самолюбие, он лишь смеялся, и ничего не значащие слова наполнялись смыслом, понятным лишь им двоим. Чувством того, что они оба могут быть поняты и приняты. Из ее сарказма ушел весь яд, осталась лишь ирония и ехидство. Его улыбка перестала быть данью вежливости и наполнилась искренним весельем. Он проводил ее до дома и пообещал позвонить.
Встречи случайных знакомых превратились во встречи товарищей, затем во встречи друзей, а затем она не могла уже дышать без него, и встречи эти стали наполнять ее существование смыслом. Просто потому, что он умел слышать и понимать. Каваллоне — известнейшая фамилия мафиозного мира была абсолютно незнакома простой студентке, и ее обладатель не спешил делиться с подругой тайной рода своих занятий. Но когда она задала прямой вопрос, получила не менее прямой ответ, ведь врать подруге блондин не хотел. И она не оттолкнула его, потому что просто умела принимать жизнь такой, как она есть, и не делила мир на черное и белое с вето на существование для темных тонов. И жизнь заиграла новыми красками для обоих: он уже не падал на ровном месте, если его подчиненных рядом не было, но она была; она узнала, что чудеса случаются, а пегасы — вовсе не сказочные существа, ведь сама могла прокатиться на нем в любое время: Дино не отказывал ей в полетах наяву. Понимание, доверие, искренняя дружба — они наполняли их существование, пройдя долгой дорогой неверия, холодности и попыток девушки вновь остаться в одиночестве, оттолкнув назойливого итальянца, понимавшего, что на самом деле, где-то в глубине души, она не хочет больше быть одна. Она язвила — он язвил в ответ, но ни один из них не наступал на «больные мозоли» друг друга. Поддеть собеседника — легко. Причинить боль — никогда. И постепенно ехидство ушло, оставив теплоту, понимание и безграничную веру в то, что босс мафии не способен предать.