Вензель твой в сердце моем...
Шрифт:
«Абра-кадабра»! Интересное заклинание. Поможет ли? Поможет ли не быть одинокой, поможет ли избежать взглядов отца, сочувствующих из-за глупого диагноза в медицинской карте, укоризненных из-за того, что она не достаточно умна, равнодушных, ведь она не гениальнее него или Верде. Поможет ли притянуть единственного человека, который и впрямь важен? Ведь он не видит в ней никого, кроме ученицы, которая ему вечно проигрывает! Она не нужна ему, ведь он такой один, а будь его много, она могла бы на что-то надеяться. Так поможет ли заклинание ей не быть одинокой? Впрочем, зачем рассчитывать на магию, когда есть голова на плечах? Которую пока не отрубила Королева. Нет, не Червонная Дама из «Алисы в стране Чудес», а Ее Величество Смерть. Ведь если Ее Величество отдаст этот приказ, игра прервется, и Время побежит дальше. Не захочет остановиться. Ну как же так? Это несправедливо. Даже несправедливее вечных побед Гения Верде, право слово! Фи, это нам ни к чему. Лучше насладиться игрой, правда? План разрабатывался всю жизнь: с того самого дня, как она научилась говорить. Ах, нет, как она
«— Ты когда-нибудь видела, как рисуют множество?
— Множество чего? — спросила Алиса.
— Ничего, — отвечала Соня. — Просто множество!
— Не знаю, — начала Алиса, — может…
— А не знаешь — молчи, — оборвал ее Болванщик».
Как создать множество? Как из одного целого сделать бесконечность? Может, клонировать? Нет, тогда это будет не то самое «целое»! А может, просто щелкнуть затвором фотокамеры бесконечное число раз? Время поможет! Но ведь эффект будет тот же. Нет, это всё не то! А что если… разорвать? Да-да-да, порвать на бесконечное число частиц! И это будет оно — то самое «целое», только оно уже не будет «целым»! Оно просто станет множеством. Множеством частиц в бесконечности Пространства. А если разорвать Верде, мы получим множество Верде в бесконечности Смерти. Это ли не идеально?! А что может его разорвать? Конечно, бомба! Это идеальное решение, ведь правда?
Шесть.
Ой-ёй, поторопись! У нас всего один акт, Верде! Знаю-знаю, я не дала сценарий, но импровизировать ведь веселее! Решать загадку, пытаться обезвредить бомбу, которую сначала надо найти, а та забавная штука, «Пламя Предсмертной Воли», в этом зале не действует из-за моего маленького изобретения, влияющего на пространство в помещении извне. А ты ведь не можешь покинуть сцену, хи-хи! Но времени мало, слишком мало, скоро занавес рухнет вместе со зданием. Давай же, я болею за тебя! Хотя зачем актеру поддержка режиссера? Ведь он гениален! А потому он, конечно же, победит! Победит меня в этой забавной игре и сумеет договориться со Временем. А ведь ключ так прост, надо лишь уметь играть в игры Луны и болтать со Временем. Ну, ты же Гений, Верде, ты справишься, я знаю.
Бомба главная — одна штука. Сцена, она же торговый центр, — одна штука. Прибор для подавления Пламени Предсмертной Воли — полная комплектация, одна штука. Ампула снотворного, чтобы затянуть актера на сцену — одна штука. Приборы для того, чтобы не дать актеру покинуть сцену — полный комплект, одна штука. Маленькие бомбы по периметру зала, здания и вокруг него… Ой, да ну их, право слово! Что считать нам все детали? Их ведь просто очень много! Ну и главная деталь головоломки — сама головоломка на мониторе ноутбука. Если он ее решит, он сумеет договориться со Временем! Он просто должен ответить на вопрос, который задал Льюис Кэрролл, и который ответа изначально не имел. Должен сыграть с Луной и девушкой, создавшей себе кумира, в загадки и таким образом угадать, что же они загадали. Потому что девушка дала свой ответ на загадку. И если он его отгадает, остановит часовой механизм бомбы. Ответишь ли ты на вопрос, Гений?
«— Чем ворон похож на конторку? — спросил он, наконец».
И правда, чем? Кэрролл отвечал так: «С помощью того и другого можно давать ответы, хоть и плоские; их никогда не ставят не той стороной!»* «Poe wrote on both»,* — говорил Сэм Ллойд. «На обоих есть перья», — давали ответ многие. Что за ответ дала она? Что общего у птицы и стола? Ну правда? Если он угадает, он выживет, нет — взорвется. Такая жестокая, такая азартная, такая детская игра. Почему детская? Потому что дети куда более жестоки, чем взрослые. Ведь они не видят грани, которую переступать нельзя. И она ее тоже не видит, но она и не ребенок. Она просто иная. Но это и не плохо, ведь правда?
Семь.
Так-так-так! Ну что такое?! Почему ты не видишь очевидного, Верде! Так мало времени осталось! Да, если ты станешь множеством, я стану победителем, но я не хочу! Я хочу, как и всегда, проиграть! Верде, почему ты так долго копаешься? Решил перебрать все возможные ответы? Но они не подойдут! Они не могут подойти! Ну почему наше мышление всегда так различалось, Верде? Почему ты меня никогда не понимал?..
Ой, просто Верде — человек логики, существо, рациональностью своей свергающее скалы в пропасть от стыда за свое непостоянство и нестабильность! А девушка, любящая загадки, — само воплощение спонтанности и нелогичности. Но логика у нее всё же есть. Особая логика. Та, которую сложно понять. Вот и поди пойми того, кто является твоей полной противоположностью! Но… она ж таки затеяла игру, чтобы проиграть! Чтобы соединить любимые понятия. Но никак не для того, чтобы превратить Верде во множество частиц. Вот только если она выиграет, то выиграет, и если проиграет, тоже выиграет. В первом случае она получит давно искомое множество и алый цвет, любимый цвет на любимых зеленых волосах, а во втором она получит подтверждение того, что он ее понял. Это беспроигрышная игра! Как и всегда по ночам с Луной, ведь Луна всегда ей подыгрывала, ну что греха таить? Потому и научила договариваться со Временем. Научила всему, что девушка умела: отец ведь учил ее лишь науке. Он не научил ее жить: ему было просто некогда. А жить среди логарифмов, косинусов и интегралов скучно. С Луной веселее. И с Верде, ведь он не заставлял ученицу молча решать задачи, как отец, а вел самые настоящие научные дискуссии! Один во всем мире живой человек, который ее понимал! Школа? Она в нее
Восемь.
Верде… Я слегка волнуюсь. Дай ты уже этот чёртов правильный ответ! Он ведь так прост! Ты должен выжить! Не нужно мне множество, мне нужен ты! Ай-яй, но игру не отменить: это против правил! Так-так-так, дать подсказку? Ай, нет-нет, прошу простить! Ведь подсказка не для тебя, ты же Гений! А она еще и против правил. Но правила установили я, Луна и Время. С ними я могу договориться. А вот с собой… нет. Ну правда, я никогда не нарушаю правил: жить надо по законам логики, ты же сам меня учил! Учил, что законы физики не нарушить! Как и правила ее. Ну вот я и не нарушаю! А потому поторопись — времени не осталось…
Всё очень просто. Рождается гениальный, но больной ребенок. Теряет мать, убив ее своим рождением. Греховен! Факт. Одна смерть уже на его совести. Отец-гений уходит в науку с головой и растит дочь как робота или новейшую модель компьютера. Растит — компьютер? А его можно вырастить? Из чего, и где продаются семена? А правила ухода каковы? Погодите, мы запишем! Так-так, диктуйте, ну же! Значит, «строгость, книги, наука, порка, ограничение контактов с людьми, не дотягивающими по умственному развитию, таблетки, логические игры, а также…» Что, простите? «Полное безразличие»? Ах, ну да, и правда, зачем внимание машине для вычислений? Ни-к-че-му! Факт! А теперь посмотрим дальше. Появляется знакомый отца, истинный Гений, единственный из знакомых, кто ее понимает, а точнее, понимает ее научные изыскания, но не ее логику, да еще и обращает на нее внимание — не как на машину, а как на человека. Ну не идеал ли? И плевать, что он небрит, не причесан и вообще пожизненная язва. Прободная или моровая — «вот в чем вопрос»! Но он не Гамлет — точно, хи-хи. Дополним сказочку щепоткой специй из отсутствия амбиций, связанных с победой идеала (его ведь всё равно не победить), желания забрать частичку от него себе (ну, целого ведь не забрать — он идеален, а она — ничто, как говорил отец в тоске по матери), а также надеждой быть услышанной, понятой, принятой… Это ведь возможно, правда?..
Девять.
Пожалуйста. Дай ответ. Пойми меня. Не надо быть рядом, не надо меня даже понимать, просто живи, пожалуйста… Ответишь «нет»? Уйдешь? Не станешь договариваться со Временем? Знаешь, Верде, ты такой эгоист! Обожаю это в тебе! Ты весь из противоречий, прямо как я! Мы такие разные, но кое-что общее у нас всё же есть! Как у конторки и ворона. Абсолютно так. Давай опустим занавес. И просто насладимся последней минутой, которую отсчитывает десятиминутный таймер. Я слишком далеко: в соседнем доме. Смотрю за тобой через видеокамеры. Но знаешь, у меня есть переносная. И я буду с тобой и эти минуты, и… вечность. Ну, потому что одной мне будет скучно, понимаешь? А так — нас обоих станет множество! Погоди, сейчас приду. Не опускай занавес без меня. Режиссеру пора взойти на сцену! Хи-хи, какой неожиданный финал! Импровизации у меня получаются, оказывается, лучше продуманных-просчитанных доказательств теорем! Правда, Верде?
Она и он. Конторка и ворон. Девушка и Гений. Ой, ну что в них общего, право слово! Да ничего! Нет, правда. Ни-че-го! Ну, состоят из атомов. Ну, трехмерны. Ну, имеют цвет. Но это физика. Кому она нужна, когда всю жизнь тобой играла, тебя пинала, тебя карала? Да никому! Посмотрим в Суть? А по сути, ничего-то в них общего и нет. Но логик на то и логик, чтобы, увидев вопрос: «Что общего?» — искать общность. А ответ «ничего» ему в голову… нет, пришел. И он его дал. Но ответ этот тоже неверен. Потому что загадку загадали трое: Время, Луна и девушка. Луна ответила: «Ничего». Она смотрела в суть. Время ответило: «Бесконечность». Ведь в конце всё обратится в прах, тлен, в ничто, и это отправит их в бесконечность, что станет общей. Но она и сейчас общая, ведь она грядет! А третья часть ответа… ее дала девушка, которая жила по законам собственной логики. И сказала она, что у нее и Верде, как у конторки и ворона, общее — это число «пять». «Why is a Raven like a writing-Desk?» — «Чем ворон похож на конторку?» Тарам-пам-пам! Посмотрите на слово «Raven» — в нем пять букв. «Верде» — тоже пять. Смешно. «Writing-Desk» — это слово, которое изначально слишком длинно, а физики не любят такие вещи, они любят сокращать. «W-Desk» — вот, так-то лучше. Снова цифра «пять». Как и ее имя, состоящее из пяти букв. Точнее, не имя, а прозвище, что дал ей Верде. «Morte» — «Смерть». Почему именно так? Ой, да просто потому, что девушка похожа на скелет! Анорексия плюс белая кожа, не знающая солнца, искривленный выпирающий позвоночник, синяки под глазами, непричесанное воронье гнездо алых волос на голове — спасибо краске, ее ей покупать и краситься не лень, хотя расческа в руки не дается, да и кому она нужна? — а также мертвые глаза, не знающие слова «жизнь». Чем не мертвец? Скелет, умертвие, восставший зомби! Или же вампир? Она ведь любит алый цвет, а алый — это кровь и жизнь! Так чем не «Смерть»? Какое Трио! Луна, Смерть, Время! Идеально! Ну, почти… И в этом прозвище ведь тоже цифра «пять» играет свою роль. А потому ответ ученый должен дать такой: