Вепрь. Феникс
Шрифт:
— Здрав будь, воевода батюшка.
— И тебе скорейшего выздоровления, Добролюб. Не стой, ведаю, что хворый, присядь. Присядь говорю. Разговор долгий и серьезный, так что силы тебе понадобятся.
Вот такое вот многообещающее начало, иди и думай к чему все это приведет. Но в голосе слышится все же забота, ни какой скрытой угрозы не заметно. Что же тут происходит, к чему его вызвали. Как бы то ни было, не начав разговора не узнаешь и прав воевода, силы еще ой как понадобятся. Без лишних разговоров он подошел к лавке и опустившись на нее облегченно откинулся к бревенчатой стене.
В этот момент, дверь отворилась и в горницу вошел
— Чего поклоны земные отбиваешь, коли немощен? — Недовольно проскрипел дедок.
— Дак и сам не ведаю, дедушка, само оно как-то.
— Ты за словесами-то следи, десятник. Ишь удумал, дедушка, — недовольно заметил Световид.
— Не суди парня. Чай сам в свой час не объяснил кто я, так что неча на зеркало кивать, коли у самого рожа кривая.
— Твоя правда батюшка.
— Батюшка!? — Не удержавшись выдохнул Виктор. Твою дивизию, сто тридцатый полк! Выходит это отец воеводы! А он-то ему… Ох держите меня трое. Это же полный абзац!
— Не ожидал, что глава рода боярского тебя внучком величать станет? Да ты дыши, дыши, не то грохнешься в беспамятстве, а нам с поленом говорить не о чем, — проговорил Радмир.
— Стало быть, на судилище меня призвали, — снова откинувшись к стене как-то равнодушно бросил Виктор.
Что же, чего-то подобного стоило ожидать. Жаль только дочурку. Как сложится ее судьба, вырастят ее вольной или ей будет уготована судьба холопская? Оружие при нем, можно и подороже продать свою жизнь, вот только вырваться все едино не выйдет, а Неждану в отместку могут и живота лишить. Чему быть, того не миновать. Придется покорно ждать.
— А есть за что судить? — Лукаво улыбнулся воевода. Вот поди и пойми его. И вообще, что тут происходит. Да пошло оно все!
— Зачем призвал, воевода, — голос усталый, так говорит только тот человек который для себя уже все решил и смирился с судьбой. Потому и без разницы ему кто перед ним, дерзости нет, но и от пиетета ничего не осталось.
— А разговор стародавний продолжить, — наливая квас произнес Световид, затем протянул кружку Виктору, — Выпей, может полегчает.
— Я уж лучше из своей фляжки. Там настой травный.
Произнеся это, Волков и впрямь отстегнул фляжку и сделал два больших глотка, все как учила лекарка. Чего она там намешала ему было и невдомек, но только облегчение пришло сразу, и головокружение отступило и начавшаяся было тошнота тут же прошла. Только холодок из груди никуда деваться не хотел, но то уж по другой причине.
— Вижу полегчало. Тогда продолжим. Помнится, ты мне сказывал, что хочешь мануфактуру открыть, обзавестись семьей и зажить спокойной жизнью. От меня письмо к другу моему старинному просил и побывал на мануфактурах, как иноземных, так и наших. А своего дела как не было, так и нет.
— Так ведомо тебе воевода, что и дом и семья у меня были и мануфактура должна была появиться, да не сложилось. Дом
— Больно егозлив, вот и не сложилось. Сказано ить в писании, прощай врагов своих, — возразил Световид.
— Видно не про меня те слова, не умею я прощать. Мне ближе иные: Око за око.
— У тебя со сторицей получается, — покачал головой воевода, — Но не о том речь. Что же ты, думаешь и далее вот так зверем лютым прожить, эдак век у тебя выйдет не долгий.
— Кровушки я уж напился вдоволь и за семью отомстил сполна, да только нынче у меня жизнь так уж обернулась, что служба мне выпала пожизненная.
— Световид, хватит ходить возле да около, — вмешался старый Радмир, — не видишь, парень гадает, да понять не может, чего мы тут удумали.
— Твоя правда, батюшка. Так вот, Добролюб, греха в том, что ты сохнешь по моей внучке мы никогда не усматривали и не усматриваем. Доколе ты себя в руках держишь и не покушаешься на то, что твоим быть никогда не сможет, от нас беды не жди. Многое нас повязало, но то все в прошлом. Сегодня знай, что род наш тебе не угроза и никогда не был, потому как хранит тебя слово главы рода Смолиных и будет хранить даже когда его не станет. Долгих лет тебе батюшка.
— Чего уж, все под богом ходим, и каждому свой век отмерен, — грустно улыбнулся старик.
— А как же род Вяткиных? — Не удержался Виктор.
— О том, только четверым ведомо, — продолжил воевода, — нам троим да Градимиру, а боле знать никому и не надо. С тем вопросом закончили и боле его вспоминать не будем, — вообще-то вспоминать оно само как-то получалось, но воевода прав, лучше позабыть, так спокойнее. — Насчет того, что жить тебе незачем, тоже говорить не станем, потому как есть у тебя дочка, а с нею и смысл далее за жизнь держаться, тоже появился. Как бы разговор наш не закончился, сегодня ты с ней домой уедешь, — а вот эти слова никак не могли быть восприняты спокойно. Только раз он держал на руках Неждану, но уж любил, как и первую свою дочурку, а может это прежняя любовь нашла продолжение в этом ребенке как и жизнь первой Нежданы.
— Благодарю, воевода.
— Не за что тебе благодарить, дочка к отцу вернется, то по закону божьему.
— Все одно спасибо и за заботу о малютке, тоже.
— Ладно, о том говорить больше нечего. Поговорим о тебе. Никогда бы не подумал, что обычный скоморох станет отличаться такими умениями. Много всего ты напридумал.
— Не так, воевода. Я ничего не придумал, просто предложил улучшить, вот и все. Вот пистоль, я ить ничего такого не придумывал, просто попросил мастера сделать его чуть прочнее, остальное его рук дело. Карабин мой, тоже его работа. Магазинные мушкеты не вчера появились, вот только из-за того, что под магазины делаются отверстия в прикладе, мушкет тот только для потехи и годен, но никак не для боя, больно хрупок. Если же к этому пистолю приделать приклад и установить ствол подлине, получится карабин, который и оземь грохнуть не так страшно. Нужна была просто идея, я ее мастеру и подал. Если на обычные мушкеты и пистоли установить кресало с магазинного пистоля, то будет экономиться время перезарядки, мы с Богданом просто повторили работу мастера Лукаса. С гранатами, тоже ничего удивительного, мы всего-то отлили корпус с канавками и теперь когда порох загорается, чугун разрывает по тем канавкам, потому как там стенки тоньше, от того и осколков больше, а значит и вреда ворогу.