Вепрь
Шрифт:
— Кстати, — сказала она, копаясь в кошельке. — Я видела, ты у него пушку тяпнула. Отдай ее мне, зачем она тебе нужна?
Женька молча раскрыла сумочку, вынула пистолет и протянула его Славянке, осторожно держа за дуло. Вид у нее был удрученный. Взвесив пистолет на ладони, Славянка кинула его в сумку.
— Мало ли что. Пригодится. А линять нам надо обеим. Твоё дело, конечно, но я тебе советую от чистого сердца. Месяца на три-четыре. У тебя есть родня в другом городе?
— Дядька на Алтае, — машинально
И тут же, словно опомнившись, затрясла головой. Волосы разметались, глаза засветились, и она стала похожа на маленькую хорошенькую ведьмочку.
— Нет, Славянка, брось, никуда я удирать не буду. Почему я должна бояться какого-то Краба? И вообще, что я такого сделала? Ну, тюкнула его по затылку — и что с того? Сам виноват: нечего за девушками по улицам гоняться. — С этими словами она плюхнулась на кушетку.
— Ты у него пистолет сперла, — напомнила Славянка. — В наше время и за меньшие грехи пришить могут. Но дело не в этом. Главное — ты помогала мне. А я им почему-то нужна как воздух. Так нужна, что они будут убивать каждого, кто станет между мной и ими. И что самое не приятное — я даже не знаю почему! Поначалу я считала, что нужна Круглову только для того, чтобы он смог через меня выйти на Сергея, если тот жив, как все тут полагают. А теперь я не знаю, что и думать. Честное слово! Мне надо просто спасти свою жизнь… А тебе надо спасать свою. Послушай доброго совета, Женька, беги. Исчезни ненадолго. Съезди к дядьке на Алтай, там природа, воздухом подышишь, мед покушаешь, а?
Женька молчала, закусив губу. Черноглазая бестия размышляла, взвешивала, шепча что-то пухлыми губками, однако по лицу ее было видно, что никуда она не поедет и скрываться не будет. Здесь она родилась, это был её город, её дома, её небо…
— Куда же я побегу? — сказала она чуть не плача. — У меня здесь мать, работа… Даже туфель теперь нет, — она вытянула вперед ножки и пошевелила грязными пальчиками.
Славянка сунула ей в рот сигарету, поднесла зажигалку и, присев рядом, обняла за плечи.
— Не бойся, босолапой я тебя не оставлю, — она приставила свою ступню к Женькиной. — У нас ноги почти одинаковые. Возьмёшь мои туфли — у меня их три пары, всё равно пихать уже некуда. Сумка битком забита. А деньги у тебя есть?
Женька молча показала ей кукиш.
Славянка со вздохом раскрыла кошелёк и во второй раз пересчитала деньги. Получилось столько же, сколько и в первый. Даже вместе с мелочевкой на двоих разделить трудно.
Вдруг в руки ей попалась потрепанная купюра с полустершейся надписью, и в голове проскочила шальная мысль: «А что, если…»
— Послушай, подружка… Ты ведь у нас местная. Панфилова, сорок три восемьдесят… Не подскажешь, где это находится?..
Глава
— Вот она, — показал Вепрь. — Вторая слева, с обесцвеченными волосами и пакетом в руках. Её зовут Виктория. Ей пятнадцать лет, но она уже довольно наглая девица, и ты не смотри, что у неё глупое выражение лица, — это может быть просто слой грима, а что находится под ним, не знаю.
Они стояли у машины Вепря, припаркованной под лысеющим тополем, а по ту сторону дороги, на площадке у универсама, знакомая Вепрю компания подростков уже несколько минут, переминаясь с ноги на ногу, приглядывалась к коммерческому павильону. Видимо, они собрались приобрести спиртное, но опасаются, что не получится. Хотя продавцы теперь меньше всего обращают внимание на возраст покупающих вино или водку подростков.
— Готов поспорить, что сейчас они сунут деньги вон той рыжей, — предположил Шершень. — Ей лет сорок как минимум. С чего ты решил, что они ещё школьники?
— Рыжая не школьница. Из школы её выгнали год назад. Ей четырнадцать лет, но она успела сделать пару абортов. С некоторых пор находится на заметке у милиции и в кожно-венерологическом диспансере. Через несколько месяцев обворует квартиру своих соседей и угодит в колонию, где ей год спустя засадят под ребра заточку. Кажется, всё.
Шершень не удивился — он вообще редко удивлялся.
— Ты должен посадить эту пухлогубую блондинку в машину, — велел Вепрь, — заткнуть ей пасть, если она окажется из крикливых, и увезти куда подальше, где погрязнее и погаже. И непрозрачно намекни ей, что с маменькой-папенькой она больше не увидится. А я тебе потом позвоню. Задание ясно?
— «Любого те совы готовы схватить и упрятать в мешок», — ответил Шершень.
Он ещё раз, закусив губу, покосился на компанию подростков. Они наконец сделали свой выбор: деньги были вручены смуглому, худощавому парнишке с лицом Ходжи Насреддина, и он довольно уверенно направился к павильону. Вскоре он вышел, распихивая по карманам три бутылки водки.
Открыв дверцу, Вепрь сел за руль и повернул ключ зажигания. Мотор «БМВ» — а он почему-то приобретал для себя только эту марку — почти беззвучно заработал.
— Адью, Олежек.
Шершень кивнул, не отрывая взгляда от разукрашенного лица Виктории Курженко. Потом, тихо ответив: «До встречи», — направился к старой невзрачной «Тойоте», каких в Городе было пруд пруди: он специально выбрал ее для этого дела. Номера на ней были предусмотрительно забрызганы грязью.
Вепрь же устремился в центр, где у казино «Кассандра» у него была назначена встреча с Эдиком Нечаевым.
Он немного опаздывал. К счастью, попав в «зелёную волну», Вепрь спустя десять минут был на месте.