Вера и рыцарь ее сердца. Книга шестая. Любовь нечаянно нагрянет
Шрифт:
«Это судьба!» – решил Арсеен.
Все лето каждую субботу звонил Арсеен на Верин телефон. Его опять поселили в «каритас» и только на выходные дни отпускали домой. Дочери упрямо уговаривали отца смириться с судьбой и прописаться в «каритасе», а дом продать, но Арсеен упрямо отказывался это сделать, он был уверен, что еще не все потеряно.
При каждом разговоре с Верой он упрашивал ее прийти к нему в гости, чтобы познакомиться с ним поближе и посмотреть его дом, но Вера отказывалась.
Но, однажды, он нашел слабое место в Верином сердце.
«Вера,
Вере было стыдно, что при первом знакомстве она так грубо обошлась с больным Арсееном. Как хорошо понимала она состояние души Арсеена, ведь одиночество ей знакомо, только заболеть она не имела право, а так хотелось бы отлежаться на больничной койке, забыв все на свете на парочку дней.
Медленно тянулись летние каникулы. Вере казалось ее принуждают отдыхать, в то время, как ее жизнь летит в пропасть. Свободные дни послужили тому, что она вспомнила, что одинока и что всеми забыта, даже в комиссариате о ней не вспоминали и писем не слали.
Дети отстояли свое право на лень, и Вера от скуки стала писать стихи, ведь когда не рифмуются строчки, то время ложиться в штиль.
«Во мне живет странная женщина.
Ее приняла и люблю.
На редкость она беспечна,
Как бабочка на ветру,
Танцует свой танец под музыку,
Неслышной, увы, никому.
Она еще очень ранимая,
От ран ее ночи не сплю.
В наивности необъяснимая,
Как роза на белом снегу,
Лежит никому ненужная
И дарит свою красоту.
Мне нравиться эта женщина,
Живущая во мне,
В беде призывает Господа
И смело перечит судьбе.
Ее исполняю решения,
Не зная, что будет в конце.
С годами она не меняется
И зеркало ей не к чему,
Как в юности, верит, влюбляется,
Забыв про обман и нужду.
И этой надеждою тешиться
Я ей запретить не могу.
Так случилось, что Вера стала привыкать к еженедельным звонкам незнакомого ей мужчины, потом ей было его жалко, ведь больной все-таки, а не какой-то прощелыга, который заигрывает с дамами. Когда же ей самой стало любопытно и захотелось перемен, она решила проведать Арсеен, который каждый раз приглашал ее в Фландегем, посмотреть его дом.
Привокзальные часы хладнокровно отбивали положенное время, и пассажирам становилось скучно.
Когда-то вокзал в Мерелбеке подвергся бомбовой атаке с воздуха и был полностью разрушен, но в тот летний день ничего не говорило о войне и разрушениях, словно вечный мир воцарился по всей земле. Это вокзальное умиротворение убеждало Веру в том,
Стоя на перроне, человеку хорошо думается о чем-то абсолютно абстрактном, что не травмирует его лично, лишь бы нужная электричка пришла поскорее.
Надо сказать, что даже имея философское понимание сущности времени, не позволяет человеку ценить свое время более, чем он это делает. Мудрецам должно быть давно наскучила тщетность попыток обуздать время и загнать его клетку безвременья. Жаль, что нет на свете силы, способной повернуть время в нужном человеку направлении, вперед или назад, чтобы прежде, чем менять свою жизнь, знать, что его ждет в конце.
Вера ожидала приход поезда, идущего в Фландегем, наслаждаясь неизвестностью грядущих событий, которые сулил ей этот теплый солнечный день. Поезд пришел по расписанию.
Арсеен встречал Веру с букетом цветов, подобранных вслепую и широкой улыбкой. Вера увидела в нем состарившую копии казака Григория из «Тихого Дона» и настроилась на любовь.
Дом Арсеена ей понравился еще больше, чем его хозяин. Все в нем было сделано с любовью и c мастерством.
Арсеен был искренне рад приходу гостьи, с которой он так долго общался по телефону. В ее честь была открыта бутылка шампанского и раскрыта коробка лучшего бельгийского шоколада.
Потом Вера долго и с интересом рассмотрела фотографии в семейном альбоме Арсеена, но в нем не было фотографий его детства и юности хозяина дома, не было фотографий и его родителей. Этот был альбом был посвящен дому, его строительству и реставрации, где главным фигурантом был сам его хозяин.
На прощание, захмелевшая от бокала шампанского, Вера полежала на двуспальной кровати хозяина дома. Она так истосковалась по мужской ласке, что объятия Арсеена приняла за истинные проявления любви с первого взгляда, которые были вполне достаточны для ее женского счастья. Вечером, на перроне Фландегем, после свистка контролера, Арсеен одним властным движением руки всучил в ее ладонь какую-то смятую бумажку, и тут же помог ей войти в тамбур вагона.
Пока Вера эту бумажку рассматривала, а потом лихорадочно соображала, за что она получила 50 евро, поезд тронулся с места и помчался в направлении ее дома. Сначала ей захотелось обидеться, думая, что ей заплатили 50 евро за визит к мужчине, но потому решила, что Арсеен здесь не причем, а это бог показывает ей, что долг платежом красен, потому что она уже месяц не могла вернуть долг своей подруге.
По приезде в Мерелбеке, Вера забежала к Даше и торжественно вручила ей 50 евро Арсеена, которого она красочно расписывала, пока пила чай из пиалы и ела беляши, вкуснейшие беляши на свете. Даша слушала подругу и искренне радовалась за нее, понимая, что шансов у Веры вступить в долгие отношения с бельгийцем равны нулю, уж слишком она правильная.