Вера и рыцарь ее сердца. Книга шестая. Любовь нечаянно нагрянет
Шрифт:
«Ты видел замок на берегу морском?
Играют, сияют над ним облака;
Лазурное море прекрасно кругом».
«Я замок тот видел на бреге морском;
Сияла над ним одиноко луна;
Над морем клубился холодный туман».
«Шумели ль, плескали ль морские валы?
С их шумом, с их плеском сливался ли глас
Веселого пенья, торжественных труб?»
«Был ветер спокоен; молчала волна;
Мне слышалась в замке печальная песнь;
Я плакал от жалобных звуков ее».
«Царя и царицу ты видел
Ты видел ли с ними их милую дочь,
Младую, как утро весеннего дня?»
«Царя и царицу я видел … Вдвоем
Безгласны, печальны сидели они;
Но милой их дочери не было там».
После этого стихотворения в книжке стояло другое, от которого у Валентины почему-то сильно начинало знобить сердце.
«Конец, все было только сном.
Нет света в будущем моем.
Где счастье, где очарованье?
Брожу под ветром злой зимы,
Рассвет мой скрыт за тучей тьмы,
Ушли любовь, надежд сиянье…
О, если б и воспоминанье!»
Эти строфы Лорда Байрона Валентине были не понятны, поэтому, повздыхав, старушка переходила к чтению другого поэта Людвига Уланда.
Судя по дате написания, последнее стихотворение в найденной книжке было записано Анной Марией незадолго до ее смерти, и его строфы утешали ее дочь в тишине комнаты пансионата для престарелых людей.
О нет! В холодную могилу
Я не хочу склонить главу!
О, если б время уложило
Меня в душистую траву!
В траве, в цветах бы на покое
Волынки пенью я внимал
И в небесах бы надо мною
Рой светлых тучек проплывал».
Эта старинная записная книжка сохранила и тайный грех Валентины. В ней лежало от руки написанное письмо, так и не дошедшее до адресата. Это письмо уже не имело силы угрожать счастью самой Валентины, но прочитать или выбросить его даже сейчас, на исходе своих дней, она не решалась.
Память человека может щадить человека забывчивостью, или, наоборот, быть для него беспощадным обвинителем, заставляя вспомнить то, что лучше бы ему не вспоминать.
Как можно Валентине со спокойствием уйти в иной мир, если ее Альфонс каждую ночь являлся во сне и с молчаливым укором смотрел на нее.
Ее покойный супруг явно знал, что Валентина изменила ему с крестьянином, который привозил хозяйкам овощи по заказу, но не за это судил он ее во сне. Альфонс грустил о том письме, которое юная Валентина когда-то спрятала в записную книжку своей матери. Тайна этого письма вдруг всплыла из небытия, и она имела запах сирени, что так великолепно цвела под окнами пансионата.
Днями, сидя у окна, Валентина любовалось сиренью и вспоминала ту давнишнюю историю с письмом, которая камнем лежала на ее одряхлевшем сердце. Воспоминание о письме уводило старушку в те годы, когда тоже цвела сирень в дворике ее детства, и Валентина была такой молодой и красивой девушкой на выданье.
Тогда
Однажды, она сидела на скамейке рядом с очередным кавалером, и весело отвечала на его заигрывания. От комплементов юноши Валентина зарделась, и на робкий стук в дворовую калитку не обратила внимание. Стук повторился.
– Кто там стучит? Что стучать, когда не закрыто?! Толкни калитку и входи! – прокричала девушка и обернулась, чтобы посмотреть на того, кто упрямо стучит в незапертую дверь.
Во двор вошла девушка, ее Валентина узнала в ней свою соперницу. Эта темноволосая черноглазая девушка владела сердцем Альфонса. На вид она была бедной и голодной, ее легкое пальтишко свободно спадало с плеч, белые туфельках на каблучках казались на размер больше. Гостья растеряно оглянулась по сторонам и, переборов явный страх, обратилась к Валентине с просьбой.
– Мне хотелось бы с господином … Де Гроте … Альфонсом поговорить. Можно его позвать? Я бы хотела …
От этой неожиданной просьбы девушки, Валентина повела себя странно. Она встала со скамейки и убежденно сказала ложь, удивив своего кавалера.
– Нет, нельзя! Он … он … на работе. У него … воскресная смена … в порту.
Девушке уже хотела покинуть двор, как тут, она резко обернулась, в ее глазах, цвета ясного неба в полночь, стояли не слезы, а плачущие звезды.
– Тогда, не могли бы вы передать ему это письмо …
Валентина не имела право этим письмом разрушить свою мечту о счастье, но и выбросить письмо она тоже не могла. Альфонс так и не узнал о этом письме при жизни, и теперь она пыталась оправдаться перед мужем, когда он приходил к ней во сне, но он навещал ее все реже и реже.
Со старостью дряхлеет тело, но это не так печально, как то, что с годами скудеет душа. Валентина жила больше воспоминаниями, чем реальными событиями, в своей борьбе за счастье она победила, но разве это счастье, умирать одинокой старухой? Хорошо, что ее навещали дети, потому что о других стариков, доживающих свой век в пансионате, родные уже забыли.
На жизнь в старческом доме Валентина не жаловалась. Дочь и сын исправно оплачивали все ее нужды и исполняли все ее желания, но если Диан навещала маму каждый выходной, то Ронни приезжал к маме редко, но и Валентина не скучала по сыну, ибо видеть его властной подругу у нее не было желания. Как-то раз, перед праздником поминания святых, ее навестили Диан и Ронни. Диан обратила внимание на паутину в туалетной комнате, на грязный унитаз и паутину в углах. Конечно, такое положение вещей сильно возмутило их обоих, ведь денег на содержание матери они не жалели. Диан написала жалобу куда следует, и последствия этой жалобы оказались ужасными для Валентины.