Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов"
Шрифт:
Дальше слов он просто не помнил. Русским он владел поверхностно, хотя от Васи и Безликого этот язык знали почти все участники клана, даже молодой Кобра начинал осваивать его. Зато Кэно помнил, что это красивая песня.
— Под эту песню мы с тобой танцевали в баре «Valhalla», — вспомнила Кира и улыбнулась, радостно искренне и чисто.
Кэно поцеловал ее. Ему также было приятно вспомнить это.
Вертолет летел быстро. Кира закрыла глаза. Она пригрелась в объятьях Кэно, и боль немного отпустила. Когда Сталкер приземлил вертолет, Джарек по просьбе Кэно взял ее на руки и сам понес в лазарет, раненый главарь пошел за ним, тяжело дыша и испуганно глядя вперед, но ничего не видя перед собой, кроме фигуры товарища с его любимой на
— Вася, твою мать! — крикнул Джарек, остановившись перед дверью лазарета.
Сорокин поспешно открыл дверь.
— Кире плохо, — горестно прошептал Джарек.
Вася взглянул ему в глаза, затем на лицо Кэно. Джарек глядел в пол, напряженно сжимая челюсти. Кэно смотрел перед собой в одну точку, насупив брови, мышцы его лица напряглись до того, что побелели, на левом глазу выступили кровеносные сосуды. Он смотрел с такой душевной болью, испугом и мольбой, как никогда. Он ни на секунду не отрывал глаз от Киры. Боль окончательно изводила ее, нахлынула болезненная тошнота. Женщину уложили на стол, Сорокин отошел мыть руки. Кэно погладил ее по волосам и, понурив голову, вышел из лазарета вслед за Джареком.
— Ты куда собрался? — окликнул его врач. — Ты ранен!
— Забудь обо мне! — отчаянно вскричал Кэно. — Спасай Киру! Живо!
Он сел на пол у стены, обхватив голову руками. Он забыл о боли, забыл о неудачной миссии, забыл о том, какие ужасы видел на базе «Красных драконов» — он думал о Кире. Кэно вспоминал, как поцеловал ее впервые в Афганистане, как привез ее в Америку; как обучал всему, что только знал сам; как танцевал с ней в баре при свете поднятых зажигалок; как сражался против «Красного дракона» вместе с ней и, выйдя живым из смертельной западни на их базе, в шутку надел ей на безымянный палец кольцо от гранаты… Поток воспоминаний не прерывался: какой страстный жгучий взгляд, какая решительность, какая сила духа и воли! Может, сейчас Кэно снова глядел в свою душу — в этой душе притаился страх перед потерей Киры. И более всего он жалел обо всем том, что наговорил ей прошлым утром после секса. Теперь он хотел всем сердцем забрать все эти ненужные слова назад…
Кэно поймал себя на том, что первый раз в жизни грыз ногти.
— До чего же я докатился?! — подумал он, отплевываясь. — Нервы уже совсем ни к черту!
Главарь осмотрелся вокруг и заметил, что Сорокин вышел из лазарета и направился к нему.
— Вася! Сюда иди! — закричал он.
— Ты грызешь ногти? — с удивлением спросил тот.
— Ага, теперь расскажи это всему клану! — гневно огрызнулся Кэно. — Что с ней?
Вася вздохнул, достал сигареты и зажигалку и, закуривая, начал говорить:
— Значится, так: беременна твоя подруга. Вот только, видать, врезали ей в драке по-крупному — угроза выкидыша.
— Ты сможешь спасти Киру? — скорее приказал, чем спросил Кэно. — Ты обязан сделать это! Обязан!
Вася Сорокин развел руками:
— Слушай, я хирург. Я эти дела женские только в общих чертах знаю. Я могу спасти твою девицу, но не сохранить ее ребенка. Я, конечно, сделаю все возможное…
Кэно впился в него глазами, полными отчаянья.
— Делай все возможное! — закричал он. — Кира должна жить, понял?! Если она умрет, я тебе башку отрежу!
Врач бросил сигарету и глубоко вздохнул.
— Я понял. Не нужно повторять, — ответил он и направился в лазарет.
У Киры слезы лились из глаз от боли, ее кидало то в жар, то в холод, сердце очень сильно колотилось в груди, тело била дрожь. Вася торопливо расшнуровал и снял с нее ботики, затем жилетку и топ, стал расстегивать ремень брюк.
— И не смей даже заикнуться о том, что я себе сильно много позволяю! — заявил он, снимая с нее брюки.
Врач ощупал ее живот, Кира застонала от острой боли. Вася вколол ей обезболивающее.
— У тебя сильное внутреннее кровотечение, — заключил Сорокин. — Ничего, красавица, держись. Ты Афганистан прошла и войну с «Красным драконом» — ты сильная,
Кэно ушел в свой кабинет, достал из ящика стола «Беретту» и стал стрелять в стену. Когда патроны кончились, главарь просто швырнул пистолет в дверь. Он сидел с повернутыми внутрь носками и стучал пальцами по столу, выстукивая мотив «Iron Maiden», подпевая сорванным голосом:
Show them no fear, show them no pain, Show them no fear, show them no pain. Show them no fear, show them no pain, Show them no fear, show them no pain… [15]15
Последние две строчки он пропел, почти как молитву, с невыносимой болью:
Iron will, Iron fist, How could it have come to this? [16]— Кэно! Черт побери, я тебя повсюду ищу! — окликнул его голос Васи Сорокина.
Кэно резко поднял голову:
— Как она?
Вася остановился и с облегчением отер со лба пот:
— Кира будет жить… Хотя у нее все же случился выкидыш. Открылось сильное внутреннее кровотечение, но я успел ей помочь. Она сейчас в своей комнате, думаю, скоро придет в себя.
16
Кэно вздохнул полной грудью и ударил ладонью по столу:
— Я знал, что ты справишься.
— Идем за мной, — махнул ему рукой Сорокин.
Кэно встал из-за стола и, хромая еще сильней, пошел за врачом. Тот привел его в лазарет.
— И что мы здесь забыли? — недовольно спросил Кэно.
— Да так, пустяки: извлечь из твоего тела две пули, наложить швы, перевязать раны — всего ничего, — с иронией ответил Вася.
— Ну да, ну да, — проговорил Кэно и лег на операционный стол. — Только сделай все побыстрее. Я ее хочу видеть.
— Конечно, Мавадо — уникальный человек, — говорил Вася, оказывая главарю помощь. — Он тебя шпагой проткнул, да? Так вот, проткнул он тебя очень удачно — не задел ни одного жизненно важного органа, ни одного крупного сосуда. Да еще и вытащил ее на том же уровне. Нарочно захочешь так сделать — не получится. Человека шпагой пронзили — а он отделался всего пятью швами! Это поразительно!
— Заткнись, — устало промолвил Кэно. — Мне просто повезло, всего-навсего…
Когда врач все закончил, он надел свою жилетку и решительно зашагал к комнате Киры. Кэно постучался в дверь, но ответа не последовало. Тогда он плавно отворил ее. Кира сразу взглянула на него и устало улыбнулась. Слезы, которых он не видел, уже высохли на ее лице, но в глазах оставалась горькая боль. Женщина лежала в постели, на ней была старая красно-черная клетчатая рубашка главаря с незастегнутыми пуговицами, так что было видно ее стройное тело.