Вера

Лав Джон Ф.

Шлюз «Чарльза Мэнсона» так и не открылся.

Нависающий над площадкой корпус корабля походил на серебряный отвесный утес. Он затмевал все вокруг, но его безмолвие и неподвижность были настолько глубокими, что у Фурда даже появилось сомнение в том, что корабль вообще здесь присутствует. Коляска добралась до него и остановилась. Коммандер кинул последний взгляд на паутину в углу — он понятия не имел, могла ли она видеть в принципе, — а потом посмотрел на Тахла. Тот кивнул в ответ.

Шахранин осторожно вышел первым. Он помог Фурду спуститься, безмолвно и легко последовал за ним, неукоснительно соблюдая дистанцию в три шага.

Буссэ уже вышел им навстречу, но замер, когда Фурд жестом сказал ему остановиться, а сам повернулся к вознице.

— Не надо, коммандер, не нужно этого делать, — прошипел Тахл, но Фурд не обратил на него внимания.

— Я так понимаю, вы не

говорите на языке Содружества? — спросил он кучера.

Тот пристально, но без всякого выражения взглянул на него и, по-видимому, подтвердил предположение, ничего не ответив.

Тахл стоял, не двигаясь, и наблюдал за полковником (тот снова присоединился к группе, прикрывавшей вход в корабль) и своим командиром, вычисляя относительные углы и расстояния между собой, Фурдом, Буссэ, шлюзом и линиями оцепления. Коммандер по-прежнему разговаривал с возницей, но Тахл уже не слушал. Слова его не интересовали.

— Я немного говорю по-шахрански, — сказал Фурд, — достаточно, чтобы сказать спасибо, но так или иначе это может показаться вам снисходительным. Поэтому…

Возница не открыл рот, даже чтобы сплюнуть, но не сводил с Фурда глаз, темных и невыразительных. Его вторые веки горизонтально моргнули. На площадке наступила полная тишина, и химеры принялись шаркать, словно в застенчивости. Одна из них пустила газы.

В трех шагах от Фурда Тахл закончил расчеты.

— Поэтому…

Коммандер сбился, слова не шли. Он все еще подыскивал правильное выражение, когда возница умер. Кто выстрелил, было не понять, так как игольники славились бесшумностью, правда, состояли на вооружении флота и блентпортского гарнизона. Осколок заостренной нержавеющей стали жадно вонзился кучеру в горло, скинул с повозки, шахранин неопрятной кучей свалился под ноги Тахлу, а тот, не глядя, перепрыгнул через труп и бросился прямо к Буссэ.

У Тахла было в запасе меньше секунды. Когда пошел отчет первого растянувшегося мгновения после выстрела, а солдаты только начали реагировать, шахранин проскользнул между еще не взбудораженными телами, словно кот между мусорными баками, и добрался до полковника. Нормальное течение времени восстановилось. Посередине группы, прикрывающей шлюз, находились Буссэ и Тахл. Первый рухнул на колени, а второй стоял позади него, левой рукой держал за волосы и выпущенными когтями правой касался, не раня, шеи полковника. Двое солдат, находившиеся ближе остальных, ринулись на помощь Буссэ, если бы они могли остановиться, когда выскочили из ножен ядовитые когти, они бы остановились; но, обладая комплекцией Фурда, они не сумели вовремя погасить инерцию движения, а потому набросились на Тахла сзади. Тот повалил на землю обоих — одного каблуком правой ноги, другого локтем левой руки — и даже не повернулся к ним лицом, не отпустил Буссэ, солдаты еще не успели упасть, а он снова сосредоточил все свое внимание на полковнике. Тахл понимал, что они бы отступили, если бы смогли, а потому не убил их.

Шахранин все просчитал, видел, что жить ему осталось максимум секунд двадцать. Его держали под прицелом все бойцы конвоя: и те, кто стоял около шлюза, и те, кто находился в оцеплении. Он замер, ожидая, когда первый шок и смешанные мотивы стрелков вытравят их нерешительность.

Тахл стоял как открытая мишень, он не хотел прикрываться Буссэ, да это было невозможно. Пока никто не выстрелил, так как когти шахранина, точные, как микроманипуляторы, замерли около шеи полковника; но не все солдаты считали безопасное возвращение Фурда на корабль или жизнь собственного командира главной целью. Как только люди обдумают такую возможность, кто-нибудь — может, тот же самый человек, который убил возницу, — выстрелит в Тахла, или в Фурда — тот в одиночестве, практически всеми забытый, стоял около повозки, — или даже в Буссэ. Тахл предположил, что военным хватит секунд двадцати (коммандер давал не более пятнадцати, так как со своей стороны видел то, чего помощник заметить не мог: смирение на лице полковника, словно тот все это время знал, что ему придется умереть ради последних метров до корабля. Фурд вспомнил фотографию в кабинете, и у него заныло сердце).

А потом «Чарльз Мэнсон» наконец ожил.

Что-то инопланетное чувствовалось в неожиданном переключении корабля от полной тишины к крайней активности. Столь масштабное изменение было невозможно привязать к событиям на площадке; ничто не могло вызвать или спровоцировать такую реакцию, она не стала результатом чьих-то действий, ее нельзя было расценить как ответ или предупреждение. Неожиданная и резкая, она больше походила на укус тарантула.

Уже никто не мог назвать «Чарльз Мэнсон» гладким или безмолвным. «Аутсайдер»

взревел сиренами, засверкал огнями, забился, словно в лихорадке, на его корпусе набухли серебряные пузыри и вскрылись пастями, губами, отверстиями с торчавшими орудиями ближнего боя. Экипаж «аутсайдера» даже не позаботился навести их на конкретные цели. Некоторые из пушек вращались туда-сюда или вверх-вниз, другие направились точно на площадку, иные же просто целились куда-то в воздух. Это не имело значения. На толпу смотрели коротковолновые лазеры, пушки Гаусса, петлевики, умиротворители, дезинтеграторы, удушители, пульсаторы, переносные лучевики. Даже атака всего флота Гора не могла оправдать применение такого арсенала в замкнутом пространстве планеты; и эта огневая мощь принадлежала кораблю, чья команда состояла из людей, которые или потеряли, или никогда не имели человеческих побуждений. Тахл продумал маневр в надежде отвоевать определенное количество времени, просчитанное им до секунды; теперь же, казалось, в его распоряжении была вечность.

Зрачок шлюза открылся. Язык трапа лизнул землю. Многие из шестидесяти трех членов команды «Чарльза Мэнсона», как и Фурд, прошли тренировку в спецназе, и теперь десять человек быстро и аккуратно окружили группу солдат около шлюза, в середине которой замерли Тахл и Буссэ. Позади них с пистолетом в руке стояла Кир, прекрасная и страшная, она махнула Фурду, чтобы тот поднимался на борт, а за ней высился «Чарльз Мэнсон», массивный и беспричинный, угрожая всему и не объясняя ничего.

Один за другим бойцы, окружившие Тахла, опустили оружие. Некоторые в оцеплении сделали то же самое, но остальные по-прежнему держали шахранина на прицеле или развернулись, следя за Фурдом, когда тот пошел вперед. Тахл внимательно следил за их позами, помня, что люди, в отличие от шахран, не владели дополнительным языком тел, и пытался предсказать, кто же из солдат выстрелит первым и в кого. Он по-прежнему крепко держал Буссэ, но хватку не усиливал.

Фурд шел к кораблю — такое небольшое расстояние, последние несколько метров длинного и неприятного путешествия — и пытался предсказать событие, которое хотел вычислить Тахл. Если кто-то сорвется, то это будет солдат, стоящий в оцеплении. В Фурда могли выстрелить сзади — в этом случае он ничего не мог поделать, разве только идти к кораблю спиной вперед, но о таком он даже думать не хотел, — тогда решение убийцы станет относительно хладнокровным и в конечном итоге менее вероятным. Нет, кому-то откажет здравый смысл, выпустит пулю человек, который все вынес, но не смог равнодушно наблюдать за тем, как безоружный командир «аутсайдера» проходит мимо; возможно, выстрелят спереди, но, скорее всего, сбоку. Фурд чувствовал, как поворачиваются лица и автоматы, словно он был связан с каждым солдатом невидимыми нитями, которые держались в плоти коммандера на крохотных булавках.

Его вычисления оказались менее точными, чем у Тахла, но, тем не менее, он все понял верно. Как и ожидал Фурд, опасность пришла сбоку, от кого-то из правой линии оцепления. Когда коммандер поравнялся с ним, то ощутил напряжение, идущее от солдата, увидел, как дуло автомата начинает двигаться в его сторону, и, еще не почувствовав угрозы, Фурд повернулся, вытащил собственный пистолет и поверх ствола посмотрел в лицо молодому солдату, настолько молодому, что у него еще прыщи не сошли, а юноша неожиданно испугался одной мысли о том, что собирался сделать. Фурд расслабил палец, застывший на спусковом крючке. Все нормально: рефлексов хватило, стрелять не потребуется, и Тахл верно оценит ситуацию и сделает такой же вывод. А потом, к своему немалому изумлению, коммандер увидел, что у солдата осталась лишь часть головы, и какое-то время даже пытался решить, можно ли сохранить испуганное выражение лица, когда от него осталась только половина.

Выстрел пришел со стороны «Чарльза Мэнсона». Его сделала Кир, стоявшая на вершине трапа в открытом шлюзе.

Фурд настолько удивился, что несколько секунд даже не мог пошевелиться. Не понимал, что все еще держит в вытянутой руке пистолет, и наблюдал, как тело парня поднялось в воздух и начало затяжной кувырок назад, как его конечности еще двигались по инерции, но жизнь из них уже исчезла. Когда солдат упал на землю, над ним склонились люди и только тогда увидели его лицо, они обернулись к Фурду, но тот решил, что ему нечего им сказать. Он продолжил путь к кораблю — «аутсайдер» находился уже совсем близко, — хотя не мог быть уверен, что когда-нибудь до него доберется, только ничего другого не оставалось. «Излишне», — повторял он про себя и неосознанно произносил слово так, что второй слог попадал в ритм с его длинными шагами. Излишне. Сухое, бесполезное слово, и таким же бесполезным был гнев Фурда.