Вера

Лав Джон Ф.

Фурд не видел, как Тахл незаметно улыбнулся, и подумал: «А мне нравится, как Буссэ искоса смотрит на мир. Смитсон был прав. Он обычно всегда прав».

Над головой проревел еще один корабль. Погас еще один индикатор.

— Я попытался разрядить ситуацию и ускорил отправку кораблей, оставшихся в порту, некоторые ушли до завершения переоснащения, но осталось еще много. Я на ваших глазах сделал звонок и привел в действие план, по которому мы должны доставить вас — да, и вашу коляску — к кораблю на площадку номер девять и помочь вам подняться на борт в безопасности. Я возглавлю эскорт солдат гарнизона, которые еще не уехали в горы.

— И как вы намереваетесь доставить нас на борт?

— Если

я вам расскажу, то вы сочтете мой план смешным, а времени на споры нет. Считайте его последним шансом. Просто подчиняйтесь, чтобы ни случилось.

Фурд обдумал слова Смитсона, прибавил к ним собственные впечатления и сказал:

— Хорошо, полковник. И благодарю вас.

— Еще одно, до того как мы отправимся в путь, коммандер. Когда мы доберемся до девятой площадки, вы можете поставить под сомнение мое решение, а потому помните следующее. Я полагаю неизбежным то, что прежде, чем мы доставим вас на корабль, погибнет солдат из моего гарнизона. И, вполне возможно, не один.

6

Только Другие Люди относились к Фурду плохо. Никто не отказывался сотрудничать с ним (более того, по своей воле некоторые даже упорно пытались навязаться ему в друзья), но всегда существовали Другие Люди. С ними приходилось считаться. Другие Люди цеплялись за предрассудки, лелеяли насквозь прогнившие предубеждения — короче говоря, ненавидели его — и цокали языком на тех, кто иначе стаей прилетел бы приветствовать команду «аутсайдера». Этих самых Других Людей раздражала даже форма корабля, так как она не походила на обычную: была слишком простой, без морщин, наростов или торчащих наружу энергоустановок.

Другие Люди существовали везде. И они, чуть спросишь, цитировали своих знакомых, а те, в свою очередь, ссылались на кого-то еще, а потому, когда «Чарльз Мэнсон» прибывал на очередную планету и Фурду приходилось покидать корабль и иметь дело с тем, что Другие Люди называли реальным миром, коммандер постоянно оказывался в череде тенистых приемных, где, стоило ему войти, замолкали все разговоры и возобновлялись, лишь когда он выходил за дверь. В каждой такой приемной всегда находились Другие Люди, те, кто по-настоящему его ненавидел, и они вечно исчезали за минуту до появления коммандера, оставляя за собой еще теплое кресло, недопитый бокал или какую-нибудь надпись, намалеванную на стене. Фурд понимал, что многие действительно так думают. Знал, что в его отсутствие они повернутся друг к другу и расскажут о том, как этих вот, с «аутсайдера», не выносят какие-то Другие Люди.

Когда он и Тахл вышли из караульной и приблизились к коляске, ту со всех сторон окружало оружие. Шесть пулеметов среднего калибра смотрели на кузов повозки с двух трехтурельных шестиколесников, которые сопровождали Фурда от внешнего периметра; изящные автоматические пушки невозмутимо следили за любым движением с вершины внутреннего ограждения; а тяжелый калибр погрузили на десять огромных двенадцатигусеничников, те должны были обеспечить безопасность Фурда на последних милях до девятой площадки. Там, похоже, собралось чуть ли не все население Блентпорта, дабы посмотреть, как коммандер взойдет на борт «Чарльза Мэнсона». Или попытается взойти.

Снаружи из громкоговорителя донесся первый сигнал, и три, а то и четыре сотни солдат словно выпрыгнули из-под земли и молчаливо засуетились вокруг техники. После второго они исчезли, как будто их засосало внутрь машин. А по третьему начали открываться внутренние ворота, большая сетка из перекладин и рабицы около тридцати футов в ширину, и это отняло немало времени. Загорелся знак «ПРОЕЗД РАЗРЕШЕН», кнут возницы развернулся, сплюнул в тяжелом воздухе, и химеры, виляя из стороны в

сторону массивными серыми задами, резко бросились вперед, поначалу безуспешно метнулись влево, вправо, а потом с неохотой провезли коляску через ворота. Десять двенадцатигусеничников незамедлительно сгрудились вокруг — два спереди, по три с каждой стороны, два сзади, — словно изолируя инфекцию, проникшую в рану; а потом кавалькада — она походила на дворнягу в окружении десяти слонов — двинулась по широкой длинной дороге, ведущей к посадочным площадкам и сердцу Блентпорта. Те же медленные механизмы, которые подняли ворота, с оглушительным грохотом захлопнули их, и огромная безмолвная стая безголосых белых птиц рассыпавшейся пудрой взметнулась с травы и тут же села вновь.

Автоматические пушки на изгибе ограждения, тянущегося на сотни футов по обе стороны от ворот, пристально следили за процессией, поводя в воздухе стволами по идеально откалиброванным траекториям, даже когда та удалилась на порядочное расстояние; но десять минут спустя Буссэ дал сигнал с ведущего транспорта в караулку, что «ВЪЕЗД НА ТЕРРИТОРИЮ ПОСАДОЧНОЙ ПЛОЩАДКИ РАЗРЕШЕН», и они отвернулись прочь, позабыв о Фурде навсегда.

— Площадка девятнадцать, — объявил Буссэ по коммуникатору Фурда, хотя это было совершенно излишне, кавалькада и так проезжала через перекресток с огромным знаком «ПЛОЩАДКА 19». — Одна из удаленных малых площадок. До вашего корабля около пятнадцати минут, если мы никого не встретим по пути.

— Похоже, уже встретили, — ответил Фурд, имея в виду дрон, который следовал за ними, бесшумно паря в сотне футов над землей, его манипуляторы висели под днищем выпущенными кишками.

Буссэ не ответил, и коммандер попытался перекричать шум машин вокруг:

— Этот дрон подчиняется вам?

— Да, коммандер. Настолько же, насколько этот эскорт.

Слева от них раскинулась посадочная площадка 19. Утопленную в земле решетку из бетона и металла около тысячи футов в длину и четырехсот в ширину пересекали навесные мостики и окружали антигравитационные генераторы; их установили в травянистых склонах, плавно спускавшихся к ее поверхности. Вокруг вздымались мачтовые краны и грузоподъемники, подобно сборищу хирургов, склонившихся над операционным столом. Площадку окружала широкая, окаймленная деревьями дорога, вдоль которой громоздились низенькие здания, по большей части инженерного толка. Остальные службы размещались под землей. Площадка была маленькой, а потому могла оснастить корабль размером с малый крейсер, может, класса 079 или 080, но не больше.

Сейчас тут почти ничего не было. Ни корабля, ни людей — лишь несколько человек торчали у окон и что-то говорили в коммуникаторы, пока мимо проезжала коляска с эскортом.

На площадке 14 стоял легкий крейсер класса 047. Дорога шла в гору, и, когда процессия взобралась наверх, Фурд оглянулся. Площадку полностью очистили, только заостренный плоский корпус корабля сиял лезвием метательного ножа, и коммандер все понял еще до того, как взревели стартовые сирены, а Буссэ принялся орать в коммуникатор, отдавая приказы занять укрытие.

— Полковник, вы хотите сказать, что нам надо спрятаться под коляской?

— Я хочу сказать, что этот корабль сейчас взлетит и я понятия не имею, что случится потом.

— А разве у вас уже не должны появиться какие-то соображения на этот счет?

Буссэ оборвал связь.

Снаружи стартовая сирена поднялась на полтона, а машины эскорта сомкнулись защитным кругом вокруг повозки. Ту трясло, так как химеры испугались и панически дергались в разные стороны. Два дрона взлетели выше и переместились дальше по обе стороны дороги.