Верная Богу, Царю и Отечеству

Рассулин Ю. Ю.

Тем не менее из рассказа Ирмели следует, что у семьи Вихерьююри сложились вполне дружеские отношения с Анной Танеевой. Ирмели вспоминает, что ее отец помогал Анне, поскольку сочувствовал ее положению и состоянию ее здоровья, а сама Ирмели часто носила ей свежевыпеченный хлеб. Естественно, что при этом между ними происходили беседы, когда Анна Александровна в домашней обстановке с удовольствием рассказывала своим друзьям многие подробности жизни при Дворе - рассказывала людям, которые живо интересовались этой темой. Вряд ли отец Ирмели Вихерьююри, собирая материал к книге, оставлял эти рассказы без внимания. Более логично, что эти рассказы записывались и прилагались к остальным материалам, как мы и предполагали ранее. Несомненно также и то, что все это после редакторской переработки могло войти в конечный вариант новых воспоминаний, который был написан, как призналась Ирмели Вихерьююри, уже после смерти Анны Танеевой.

Все это означает, что сделанные нами выводы верны и не противоречат

рассказу финской писательницы Ирмели Вихерьююри. Суть в том, что «неопубликованные воспоминания» не могут рассматриваться как оригинальный текст Анны Танеевой, но лишь как значительно искаженное и по стилю, и по смыслу, и по духу произведение коллективных авторов, деятельность которых была навеяна пусть «многословной и напыщенной», но подлинной рукописью Анны Александровны, а также, добавим, рассказами, записанными с ее слов. Текст, который носит название «неопубликованных воспоминаний», конечно, адаптирован к восприятию иностранного читателя, но, к сожалению, эта адаптация произошла в ущерб правде. Из статьи Ирмели Вихерьююри следует и то, что существуют и подлинные записи Анны Танеевой - хотя бы как подписи к фотографиям.

Глава 19.

Монахиня Мария

После написания и выхода в свет воспоминаний Анны Танеевой для нее открывается новая страница жизни, о внешней стороне которой мало что известно, сведения очень неполны и отрывочны. Этот новый этап не отличает обилие ярких эпизодов и поворотов судьбы. Анна Александровна как бы покидает сцену, где разворачивались действия драмы, за которой следил весь мир. Злые драматурги пытались навязать ей роль, которую она никогда не играла. Ее упорно хотели обрядить в чужое, грязное платье, которое ей совершенно не походило. Поэтому ее решение уйти в тень выглядит вполне естественным и понятным. Жизнь той Анны Вырубовой, которую знали все и которая была всем открыта: и друзьям, и врагам, - закончилась. Вернее сказать, она продолжилась в ее детище - книге воспоминаний «Страницы моей жизни».

Саму же Анну Александровну уже ничто не связывало с миром, и она, наконец, исполнив данный ею обет, приняла монашеский постриг с именем Мария. Это событие произошло в Смоленском скиту Валаамского монастыря, который отныне стал для нее духовной родиной.

Валаам. Пострижение в монашество.

В этот период времени Валаамская обитель вместе с Пюхтицким женским монастырем в Эстонии становятся центрами духовной жизни, куда стремились истомленные духовной жаждой сердца многих русских паломников, оказавшихся отрезанными от православных святынь своей Родины. Притягательная сила древней монашеской обители была огромна. Достаточно сказать, что после революции именно на Валааме проводились ежегодные съезды духовенства Финской епархии, преобразованной затем в Финскую Православную Церковь. Большую роль для приобщения православной молодежи к духу Валаамского монашества сыграла деятельность Русского Студенческого Христианского Движения, основанного и возглавленного протоиереем Сергием Четвериковым. Отец Сергий, активный церковный деятель русской эмиграции и миссионер, преподаватель Богословского Института в Париже, несколько месяцев прожил на Валааме, где вместе с игуменом Харитоном отредактировал Валаамский сборник о Иисусовой молитве. Этот сборник на протяжении многих лет составлял о. Харитон на основе святоотеческих книг и трудов подвижников благочестия - делателей Иисусовой молитвы. Два отделения общества действовали в Финляндии: в Выборге и в Хельсинки. О православном кружке в Хельсинки, в связи с участием в его деятельности монахини Марии, будет упомянуто чуть ниже.

Хочется отметить, что влияние Валаамской обители сказывалось не только среди русских эмигрантов. Благодаря ей сердца многих шведов и финнов были покорены духовной силой русского православия, традиции которого на финской почве были после войны возобновлены на Новом Валааме. Плоды миссионерской деятельности с особенной силой проявились среди карел, которые по праву влились в семью православных народов. Для них был составлен алфавит из русских букв, построено много прекрасных школ и переведены богослужебные книги и нотные песнопения на финский язык. Эта работа была начата еще до революции будущим Патриархом, а в то время архиепископом Финляндским, Сергием (Страгородским) и продолжена монахами Валаамской обители после революции. В частности, в монастыре действовала школа для мальчиков-карел, а в 1926 году впервые в одном из храмов начались богослужения на финском языке. Их совершал иеромонах Исаакий, а по-фински пели несколько человек. Среди певчих был молодой послушник Анатолий Нечаев, принимавший активное участие в миссионерской деятельности. Впоследствии он стал архимандритом Афанасием и оставил в рукописи интереснейший рассказ о Валаамской обители, которым мы пользовались для написания этой части главы. 180

180

Воспоминания архимандрита Афанасия (Нечаева) // «Русский паломники» N 1, 1990.

Притягательная

сила Валаамской обители оказалась непреодолимой и для и Анны Александровны. И как только работа над воспоминаниями была закончена, повинуясь зову сердца, она отправилась в нелегкое для нее путешествие и «с большим трудом, с помощью матери и близких людей добралась до острова Валаама». 181 Среди насельников монастыря был знакомый ей монах, схимник и отшельник - иеросхимонах Ефрем, которого она знала еще до революции. Неудивительно, что именно к нему направилась будущая монахиня в поисках духовного утешения и поддержки истомленной душе. Ему она открыла свое сокровенное желание о постриге.

181

Власов Л.В. Женщины в судьбе Маннергейма. СПб, Фонд «Отечество», 2005, с. 162.

Желание Анны Танеевой исполнилось 14 ноября 1923 года, когда настоятелем монастыря игуменом Павлином (Мешалкиным, 1865 - 1935) над ней было совершено таинство пострижения. В память об этом событии в архиве Валаамского монастыря сохранилось подлинное свидетельство.

«Свидетельство N 701

декабря 23

Дано настоящее свидетельство за надлежащими подписями и приложением монастырской печати дочери Российского Статс-Секретаря и Обер-Гофмейстера Анне Александровне Танеевой (Вырубовой) в том, что по благословению Архиепископа Финляндского Серафима, 14-го ноября сего тысяча девятьсот двадцать третьего (1923) года в Валаамском монастыре в храме Смоленского скита Настоятелем Валаамской обители, Игуменом Павлином, Анна Александровна Танеева (Вырубова) пострижена в монашество и при пострижении наречена Мариею, во имя Святой Равноапостольной Марии Магдалины, празднуемой Святою Церковию 22-го июля.

Валаамского монастыря Настоятель Игумен Павлин

Духовник Иеросхимонах Ефрем». 182

Новопостриженная монахиня Мария вместе со своей матерью, сопровождавшей дочь в этой не легкой для нее поездке, прожили около недели в избушке отца Ефрема, рядом с гробом, в котором он спал. А затем они покинули остров на пароходике «Сергий» и через Сортавалу вернулись в Выборг. 183 Живя в Выборге до 1939 года, матушка Мария могла навещать своего духовного отца непосредственно на Валааме.

182

Письмо публикуется с разрешения Архива Валаамского монастыря (дело N 17).

183

Власов Л.В. Указ. соч., с. 162.

Иеоосхимонах Ефрем. Смоленский скит.

Об иеросхимонахе Ефреме (в миру Григорий Иванович Хробостов, в постриге Георгий, 23.01.1871 - 13(26).03.1947) следует рассказать более подробно. Вновь прибегнем к рукописи архимандрита Афанасия. 12-ти лет, вопреки воле отца, не желавшего видеть своего первенца монахом, Григорий убежал из дому на Валаам. Со слезами упросил он отца-наместника принять его послушником, т.к. по уставу монастыря малолетних нельзя было брать на послушание. Впоследствии по горячей молитве сына-иеромонаха его отец в возрасте 60-ти лет после тяжелой болезни сам пришел в обитель и попросил постричь и его, поведав, что после смерти первой жены дал обет Богу быть монахом, но не спешил исполнить его. И только тяжкая болезнь его самого и смерть второй жены заставили его вспомнить о своем обещании. И вот, мучимый совестью, он прибыл на Валаам, чтобы, наконец, исполнить свой обет. Как пишет о. Афанасий, это чудесное событие, которое окончательно примирило отца с сыном, вызвало необыкновенную радость среди монастырской братии.

В 1907 году иеромонах Георгий был назначен на должность настоятеля Николо-Мирликийского храма в Санкт-Петербурге, где ежедневно совершал Божественную литургию. Затем по просьбе Великого князя Николая Николаевича он был направлен для совершения богослужений в церкви Главной Ставки. Дальнейшая его судьба была связана с историей Смоленского скита, которая таким образом рассказана архимандритом Афанасием:

«Главнокомандующий русской армией Великий князь Николай Николаевич, видя множество убиенных на полях сражений, решил устроить на Валааме скит, где жили бы 12 старцев-схимников, читали бы денно-нощно псалтирь и совершали служение за помин душ всех воинов, павших славной смертью за Веру, Царя и Отечество. Эту мысль Великого князя разделили с ним и другие великие князья и собрали между собою средства для этой цели. А духовником Великого князя Николая Николаевича был в то время как раз иеромонах Георгий. Ему и было поручено это дело. А сделался отец Георгий духовником Великого князя и других князей через то, что отец его служил в конюшенном ведомстве в Петербурге, и потому ему был доступ во Дворец через отца. Так узнали его там, и стал он со временем духовником многих лиц Царской фамилии.