Верная Богу, Царю и Отечеству
Шрифт:
Известно, что в марте 1917 года Временным правительством была учреждена Верховная чрезвычайная комиссия «для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других должностных лиц», председателем которой назначили присяжного поверенного Н.К. Муравьева… А со времени создания Особой комиссии по расследованию деятельности Департамента полиции ее председатель П.Е. Щеголев также входил в Чрезвычайную следственную комиссию… Позже П.Е. Щеголев подготовил к печати семитомник «Падение царского режима. Стенографический отчет допросов и показаний…». Многое, очень многое было известно П.Е. Щеголеву как члену Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства и председателю особой комиссии. Никто, пожалуй, лучше него не ориентировался в вопросах о последних годах правления Николая II. Так что работа над «Дневником» Вырубовой для П.Е. Щеголева особого труда не представляла». 171
171
Фрейлина
Итак, как следует из приведенной цитаты, Щеголев профессионально разбирался в интересующем заказчиков вопросе. И как мы увидим дальше, существуют свидетельства современников рассматриваемых событий, которые косвенно подтверждают то, что сообщником Щеголева оказался великий пролетарский писатель, он же восходящее светило молодой советской литературы - Алексей Николаевич Толстой. Им в помощь был придан целый штат помощниц - очень способных женщин в области переписывания, перепечатывания, а также скрупулезной правки текста в соответствии с жесткими идеологическими нормами новой советской морали, которую коротко можно выразить так: хорошо все то, что укладывается в прокрустово ложе партийной догмы. А все то, что этому не соответствовало, следовало подровнять, подрасстрелять, подликвидировать, в лучшем случае подправить, если речь шла о живом авторском тексте, будь то письмо, воспоминания или иное литературное произведение, которое освещало события не в духе составителей «Краткого курса истории ВКП(б)».
В результате плодотворного сотрудничества Щеголева и Толстого к концу 1927 года пролетарское издательство «Прибой» приняло отредактированную рукопись «дневника» к набору. Историком Щеголевым были подготовлены исторические справки, данные в тексте в виде сносок. Труд получился весьма солидный.
Все же следует сказать, для соблюдения строгости научных рамок, что фамилии Толстого и Щеголева в связи с авторством лжедневника мы называем в достаточной степени условно, поскольку (вынуждены это признать) мы не располагаем прямыми доказательствами их авторства.
Но это не меняет существа дела, и, как будет раскрыто ниже, их сопричастность к этому преступлению не вызывает никаких сомнений.
Прежде всего вспомним, что литературный критик П. Горин высказывается вполне определенно не только по поводу поддельности «дневника», но и по поводу его авторства. И хотя имена А.Н. Толстого и П.Е. Щеголева упоминаются лишь в плане сравнительного анализа ранее напечатанных произведений с «дневником», намек настолько прозрачный, что эта форма сравнительного анализа воспринимается как фактическое утверждение, что истинными авторами являются именно они. И все же откуда такая уверенность (отметим, что и мы разделяем ее)? Прежде всего, в очерке проводится параллель между «дневником» и «Заговором императрицы» - пьесой в пяти действиях, написанной А.Н. Толстым в соавторстве с П.Е. Щеголевым (это-то обстоятельство общеизвестно и никем не оспаривается). То есть, указывается на полное совпадение этих произведений и в литературном, и в идейном планах. Пьеса, как пишет литературовед В. Баранов, «демонстрирует перерождение механизма царской государственности. Она выражает идею неизбежности крушения любой абсолютистской власти, оторванной от «почвы», интересов страны и народа. «Распутинщина» - последняя фаза такого перерождения, выражающая с фарсовой заостренностью гниение и маразм и т.д.». 172
172
Баранов В. Очень созвучно современности // А.Н. Толстая. День Петра. М., «Правда», 1984.
Следовательно, эта тема давно интересовала товарищей А. Толстого и П. Щеголева. Более того, они глубоко вошли в нее и совершили, так сказать, пробу пера, написав историческое произведение на документальном материале. Достаточно сказать, что пролог пьесы является точным воспроизведением (по крайней мере, в начале) протокола допроса Анны Вырубовой чрезвычайной следственной комиссией в Петропавловском каземате. Чтобы быть точными, заметим, что в конце пролога авторы все же позволили себе отклониться от «безупречной исторической канвы» с тем, чтобы приемами литературного гротеска и творческого вымысла лучше раскрыть глубоко волнующую их тему заговора. Именно поэтому (исключительно из самых лучших побуждений) они позволили себе слегка отклониться
Именно беспринципность явилась лейтмотивом того нездорового ажиотажа, который возник в литературных кругах вокруг поднятой А. Толстым с соавтором темой, и вскоре увлечение ею приобрело характер эпидемии. Вновь предоставим слово литературоведу В. Баранову.
«Приступая к пьесе, ставшей одним из первых опытов документальной драмы, - пишет он, - А. Толстой и его соавтор-историк и подозревать не могли, к каким это приведет последствиям. Прежде всего, спектакль имел ошеломительный успех у зрителя. Исполнитель главной роли Н.Ф. Монахов вспоминает, что после премьеры в Большом Драматическом театре в марте 1925 года и до конца сезона на сцене БДТ шла только эта пьеса. Один за другим у А. Толстого и П. Щеголева стали появляться подражатели. И вот уже в том же, 1925 году было написано о Распутине… восемьдесят семь произведений.
Спешно сооружались даже цирковые представления, в которых звери, наряженные в самые причудливые костюмы, изображали похороны Гришки Распутина.
К настоящему времени существует целая «распутиниана» на разных языках, объединяющая сочинения всевозможных жанров: очерки, романы, поэмы, пьесы, кино- и телефильмы и даже балет «Анастасия"». 173
Наверняка все эти вещи, поднятые на поверхность жизни из бездны ада в результате обнародования «сугубо документального и принципиального» произведения великого советского классика, вошли в программы антирелигиозных мероприятий (точнее сказать, шабашей), организованных союзом воинствующих безбожников. В общем - великая сила искусства!
173
Там же.
Слова искусствоведа Баранова относятся к 1984 году. Именно в 80-ые годы тема Распутина, Вырубовой и «прогнившего самоджержавия» вновь была поднята в советской прозе и кинематографе. Многие помнят книгу Валентина Пикуля «У последней черты», претендующую на звание исторического романа, затем последовал бесславный прокат фильма Элема Климова «Агония». Творческое осмысление образа Григория Распутина этими современными, одаренными художниками произошло не «по-новому», а, к сожалению, «по-старому».
С тех недавних пор многое изменилось, и прежде всего - в душах людей. Милостивый Господь многое объяснил всем, кто хотел знать правду. Казалось бы, сегодня тема «темных сил» в том ключе, в каком она была предложена А.Н. Толстым и П.Е. Щеголевым, уже не актуальна. И действительно, сегодня многие поумнели. Но не все. Кое-кому и поныне доставляет несказанное удовольствие смаковать старые, грязные пошлости, кому-то невтерпеж вновь поглумиться над поверженной некогда Русью, кто-то не может спокойно жить, если не оскорбит священную память о русских Самодержцах. Но самое печальное, что совершению этого кощунства помогают своей слепотой сами же православные или по крайней мере люди, которые так себя называют.
В газете «НГ-Религии» (N 249 за 19 ноября 2003 г.) рассказано о том, что две современные оперные знаменитости: испанский тенор Пласидо Доминго и финский бас Матти Салминен репетируют одновременно и независимо друг от друга партию Распутина. Либретто обеих опер во многом построены на книге Эдварда Радзинского о Распутине. По его личности газета проходится небрежно и бесстыдно. Именно этот стиль всегда отличал писак определенного рода, чьими писульками были испачканы страницы желтой, бульварной прессы еще со времен петербургского репортера Дувидзона. Но вот, что пишут их современные подражатели: «Николай и Александра на сцене Лос-Анджелесской оперы - это «love story». А где «love story», там и исторические вольности. «Если вы хотите узнать о русской революции, то лучше сходить в библиотеку, чем в оперу, - говорит либреттист Николас фон Хофман.
– Хотя сама опера не противоречит общеизвестным историческим фактам, она тем не менее плод фантазии». Впрочем, хельсинский Распутин - тоже симбиоз истории и фантазии. По словам постановщика Вилппи Кильюнена, опера - «некий коктейль сюрреализма и мелодрамы, напоминающий костюмированные эпические полотна Голливуда». 174 Остается поблагодарить создателей оперы за откровенность.
174
"НГ-Религии» N 249 за 19 ноября 2003.