Верная Богу, Царю и Отечеству

Рассулин Ю. Ю.

Получивши деньги на сооружение скита, о. Георгий приехал в 1915 году на Валаам и занялся постройкою. Но к 1917 году успел закончить только храм, сооруженный по проектам Великого князя Петра Николаевича, и одну келью для себя поодаль. Грянула революция, и строительство пришлось прекратить. Но не оставил и тогда о. Георгий этой благой мысли Великого князя. Он решил один осуществить ее. И поселился он там один, и стал он совершать ежедневно богослужения по полному монастырскому уставу за упокой душ убиенных воинов». 184

184

Воспоминания архимандрита Афанасия (Нечаева).

Жил

отец Ефрем (с этим именем принял он схиму в 1919 году) одиноким отшельником в Смоленском скиту на полуострове в двух верстах от монастыря. Жилищем его была маленькая избушка, расположенная поодаль небольшой церкви в новгородско-суздальском стиле со звонницей и многими колоколами. «И больше ничего. Кругом вода и лес». Постелью ему служил гроб. Тем не менее по нраву он не был суров. О. Афанасий отмечает всегдашнее его радостное настроение, не сходящую с лица улыбку и ласковость по отношению к посетителям.

Судьба свела Анну Танееву в святом месте со святым человеком, который должен был примирить страждущий дух новой монахини с прошлым и с теми людьми из этого прошлого, кто причинил ей так много горечи и обид. Конечно, это примирение могло состояться только в Боге, только на определенной духовной высоте, подобно тому, как произошло примирение иеромонаха Георгия с его отцом, некогда бившем отрока Григория за стремление служить Богу.

Пути Господни неисповедимы, и суды Божьи не нам предвосхищать. О. Афанасий, говоря о том, что много миллионов душ убиенных русских воинов «чувствуют эту одинокую молитву неизвестного никому валаамского отшельника», заключая свою мысль, так отзывался о Великом князе Николае Николаевиче: «И отрадно им становится, что не забыт их подвиг, что сам их главнокомандующий соорудил по ним памятник нерукотворный, молитвенный монумент от земли до самого неба. Да будет слава всем нашим воинам, и да будет честь и великая благодарность их верному главнокомандующему, не покинувшему их и по смерти!».

Не смеем ничего ни добавить к словам валаамского монаха, ни возразить ему. Хотя выше про Великого князя Николая Николаевича было сказано много такого, что не вполне согласуется с высокой оценкой.

И все же чтобы избежать неопределенности и недосказанности, а также для извлечения духовной пользы, завершим рассказ об основателях Смоленского скита назидательным словом другого Валаамского инока - монаха Иувиана (Красноперова), духовным взором проникшего в глубину тех причин, которые привели русских людей к печальным и трагическим событиям начала ХХ века:

«Страшна была для всех врагов Святая Русь, пока она была верна Господу Богу, но как только она отвратилась от родной веры, от родных заветов, допустила отравить насмерть душу народную, и вот теперь она умирает, Россия гибнет, Россия прогневала Господа Бога отцов своих и удивляет мир своим самоубийством!..

Так совершается суд Божий над нами, грешными. Но праведен Господь, и страшны будут суды Его и над бессовестным врагом нашим (речь идет о «сатанинской бессовестности немцев. Ибо только немцы додумались до такого дьявольского плана, как победить врага посредством отравления его души, убить народную душу, подменить идеалы народа, заразить его самыми гибельными учениями, дабы сделать его негодными для дальнейшей государственной жизни»).

Но как ни тяжки наши испытания, вся надежда на безмерную милость и неизреченное человеколюбие Божие; вся отрада в совершенной преданности всеблагой воле Божией.

«Грешные, да Божьи!» - так говорит народ-богоносец, и тут все: и осознание своей вины перед Богом, и вера, и надежда, и любовь к Нему.

Вечная борьба зла с добром, зло страшно усилилось, взяло верх, и борьба его выявляется в присуших ему содержании, приемах и орудиях.

Борьба тьмы и света, невежества и культуры, и тоже различные приемы борьбы и орудий. А для Церкви Божией и та и другая сторона борющихся равно дорога: она и молится о примирении, она просит о победе не людей над людьми, но добра над злом, об укреплении защитников правды и об обращении заблудших [выделено составителем].

Характерная черта современного движения - это ложь, а отец

лжи - дьявол, а сей род, по слову Спасителя, ничим-же исходит-побеждается, токмо молитвою и постом, - вот где спасение дорогой Родины. Присмотритесь к жизни, и воочию ясно будет: Русь постиг праведный гнев Божий за то, что она оставила и молитву, и пост во всей полноте сих подвигов и поработилась чрез то дьяволу и его царству». 185

Из слов монаха Иувиана следует, что причиной политической катастрофы России была прежде всего катастрофа духовная, а именно глубокое расцерковление русского общества, грубое неподчинение церковным канонам, несоблюдение постов. В результате настоящая духовность: страх Божий, смиренное пребывание в духе и искание воли Божией, - было подменено в лучшем случае внешним благочестием, а часто формальным отнесением себя лишь по имени к православным. Дух же православного, подлинного благочестия был давно утерян, всякие попытки вновь его обрести безнадежно оставлены. Тот же Пуришкевич, считавший себя русским патриотом, преданным Государю и русским идеалам, бесстрашно совершавший поездки на передовую линию фронта, чтобы доставить солдатам белье, медикаменты и все необходимое, осуждавший предательские устремления Великих князей, сам же пишет о том, как, готовясь к «ликвидации» Распутина, он по вечерам читал оды Горация в подлиннике на латинском языке, восхищаясь их совершенством. Но ни слова о молитве, о страхе Божьем, о внутренних переживаниях и сомнениях перед совершением убийства человека, которого прежде никогда и не видел. Одна бравада, одно самолюбование, гордая самоуверенность в своей непогрешимости и упоенность собственной значимостью. Результат - совершение ничем не оправданного жестокого злодеяния, тяжелейшей, непоправимой ошибки.

185

Валаамский летописец. Труды монаха Иувиана (Красноперова). М., издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1995, с. 199 - 200.

Эти мучительные мысли не могли не волновать Анну Александровну, ставшую монахиней Марией. Но теперь рядом с ней был иеросхимонах Ефрем - ее духовный отец. И он учил свою «преданную, убогую дочку» (так смиренно подписывала матушка Мария свои письма о. Ефрему), что отныне ее стезя - молитва. И не просто молитва за «дорогих и близких», но и за врагов, и за тех, кто нуждается в молитвах, чтобы помочь им придти к осознанию своей неправды, к осознанию греха, к покаянию. Только это может спасти Россию.

Соотечественники считали Анну Александровну Танееву тайной монахиней. Так оно и было, поскольку матушка Мария была лишена возможности нести свой монашеский подвиг в стенах монастыря. О причинах этого легко догадаться. Прежде всего - ее увечье, которое с годами сказывалось все больше, так что в последние годы жизни она могла передвигаться только на инвалидной коляске и, естественно, нуждалась в особом уходе. Не стоит говорить, что монастырские послушания были ей не под силу, а обременять своей немощью других не всякий решится.

Мысли, высказанные нами в виде предположения, нашли подтверждение в статье иеромонаха Арсения (Хейкенена), написанной им как послесловие к книге Ирмели Вихерьююри «Фрейлина Императрицы Анна Вырубова».

Об этой книге было сказано в главе, посвященной «неопубликованным воспоминаниям». Отец Арсений заинтересовался судьбой Анны Танеевой уже после ее смерти. В его руках оказался архив, вернее, часть его, который был передан Верой Запеваловой, проживавшей к тому времени в доме престарелых. Как свидетельствует отец Арсений, Анна Танеева пыталась поступить в Линтульский Св. Троицкий женский монастырь, расположенный недалеко от Выборга, в местечке Линтула (о. Арсений в статье указывает на расположение монастыря в Кивинеббе). Обитель окормлялась Валаамскими иноками, а на ее открытии и освящении в 1894 году присутствовал св. праведный Иоанн Кронштадтский. Но на свое прошение Анна Александровна получила отказ из-за ее неполадок со здоровьем, а также в связи с тем, что она не была приучена к тяжелому сельскому труду.