Верни мне крылья, любимая
Шрифт:
Он постарается. Приложит все усилия. Сделает Арабеллу своей и только своей.
Еще одно движение раздвоенного кончика языка по чувствительному бугорку — и любимая выгнулась на постели, заплакала, забилась под Дьяром в сладких судорогах блаженства. Бедра Арабеллы непроизвольно сжались, захватив в плен его голову.
В экстазе Дьяр вдыхал ее терпкий запах, пил ее соки, размазывал их по своему подбородку и отстранился только тогда, когда любимая перестала вздрагивать.
Жаль, что нельзя было взять в руку член. Сейчас Дьяру бы хватило и пары движений.
Но слово есть
Едва отдышавшись после оргазма, Арабелла поспешила оправить юбки, затем растерянным взглядом поискала на кровати свое нижнее белье. Панталоны нашлись на полу. Их вид — белая ткань, кружевные оборки, само воплощение невинности — заставил Дьяра почувствовать себя извращенцем, ибо возбуждение нахлынуло с удвоенной силой. От одного только взгляда на этот интимный предмет женского туалета.
— Отвернись, пожалуйста, — тихо попросила Арабелла, стараясь не смотреть в сторону Дьяра.
Он подчинился. Скрипнул матрас, зашуршала ткань — Арабелла приводила себя в порядок. Даже после того, что между ними было, стеснялась надевать панталоны при мужчине.
— Тебе понравилось?
Наверное, не стоило задавать этот вопрос. Вон как запылали и без того розовые щеки. Длинные ресницы дрогнули, словно крылья бабочек.
— Я не знала, что так можно.
— Можно. Ты не представляешь, сколькими способами можно доставлять друг другу удовольствие. — Он поймал ее руки, и любимая даже не попыталась их отдернуть, только стыдливо спрятала взгляд.
— Мне пора.
Она попыталась встать. Дьяр не позволил. В отчаянии от того, что Арабелла хочет уйти, он повалил ее на постель и накрыл собой, жадно считывая с лица эмоции. Любимая затихла под ним, как зверек в предчувствии угрозы, и зажмурилась.
— Останься.
— Время вышло.
— Еще не вышло. Полежи со мной чуть-чуть.
Она по-прежнему на него не смотрела, по-прежнему не открывала глаза. Замерла в объятиях Дьяра, пунцовее розы, и не шевелилась.
— Нечего здесь стесняться.
— Но то, что ты со мной делал. Там. Языком. — Она задрожала, и Дракон прижал ее к себе крепче. В кольце его рук Арабелла расслабилась, развернулась так, чтобы было удобнее устроить голову на плече любовника, и Дьяр почувствовал, как шею щекочут ее ресницы.
Возбуждение и не собиралось спадать. Ткань штанов болезненно давила на вставший член, но Дьяр терпел и только иногда страдальчески морщился. В паху горело, в груди ныло и дергало. Мучительное желание смешалось с огромной, щемящей нежностью. Дьяра переполняли похоть и любовь — светлое чувство и чувство темное, возвышенное и низменное, чистые потребности души и грязный телесный голод. Он хотел заняться с Арабеллой самым настоящим животным сексом. Диким и необузданным. И в то же время хотел целовать ее, как хрупкий цветок, каждый сантиметр ее прекрасной кожи — просто целовать и ничего больше. С трепетом, с благоговением, поклоняясь этой редкой незапятнанной красоте.
В уютном молчании они лежали около часа. Затем в коридоре начали распахиваться двери, за стеной все чаще раздавались голоса и шаги. В спальню сквозь щель между неплотно задернутыми
— Теперь точно пора. — Арабелла осторожно выпуталась из объятий Дьяра и оправила юбки.
— Ты же еще придешь? — спросил он, невольно задержав дыхание.
Арабелла кивнула, стараясь не смотреть в сторону кровати. Затем нетвердой походкой направилась к выходу.
Глава 11
Ремонт в будущей зелейной лавке шел полным ходом. Арабелла не вмешивалась в дела госпожи Цисси, та сама выбирала и закупала отделочные материалы, заказывала ткани и мебель, а главное, все щедро оплачивала.
— Здесь должно быть уютно, — заявила ее новая компаньонка, кружась по грязному помещению, в котором пока еще царил полный бардак. — Долой строгость и серость привычных аптек. Наша лавка будет напоминать женский салон. Чтобы дамы приходили сюда, и им казалось, будто они заглянули в гости к подружке. Они должны чувствовать себя здесь комфортно. А потому больше ткани, больше розовых и персиковых цветов. Говорят, эти цвета успокаивают. Вот тут мы поставим мягкий уголок с журнальчиками. А еще мы будем предлагать нашим дамам чай с печеньем. Очень по-домашнему.
Цисси закончила кружиться и бросила на Арабеллу сияющий взгляд.
— А за прилавок мы поставим самую говорливую девицу, какую найдем. Женщины любят общаться. Пусть наша аптека станет местом, где можно послушать самые свежие и интересные сплетни.
— Зачем все это?
— О, девочка моя, — Цисси приобняла Арабеллу за плечи. — Ничего ты не смыслишь в коммерции. Мы сделаем так, что все женщины города будут ходить только к нам. Каждый раз, когда им что-то понадобится — от бинтов до икоточного зелья — они станут искать это в нашей лавке. Почему?
— Почему?
— Потому что им здесь понравится. Потому что это будет не просто аптека, а негласный женский клуб. Но самое главное…
— Что самое главное?
— Товар, которого нет в других зелейных лавках, а у нас есть. Твое чудо-средство.
Цисси прищурилась, впившись в Арабеллу внимательным взглядом.
— Но нельзя останавливаться на достигнутом. Надо расширять ассортимент. Я тут подумала. А что, если изготовить зелье, облегчающее родовые муки?
— Но такое зелье уже существует, — удивилась Арабелла. — Им пользуются знахарки. Доктора — нет. Доктора считают, что все должно происходить естественно, что боль — необходимое условие родов. Но ведьмы-повитухи всегда давали роженицам «чай для отдыха».
— Вот именно! Знахарки! — воскликнула госпожа Цисси. — К тому, что предлагают знахарки, богатые дамы и их мужья относятся с подозрением. У этих женщин нет разрешения на торговлю своими снадобьями. А у нас есть. Если то же самое зелье станем продавать мы, в городской аптеке, его будут брать только у нас. Мы еще и цену на него взвинтим. Выше цена — больше доверия.
Арабелла потерла виски, почувствовав, что у нее разболелась голова.
— Составь список того, что тебе нужно, — бросила Цисси. — Травы для зелий, банки, склянки, инструменты. Я закажу. Надо оборудовать кабинет.