Верни нашу дочь, бывший!
Шрифт:
Он уходит.
Как всегда…
Сказал своё слово и решил, что оно должно остаться последним, но даже не пытается услышать вторую сторону, а ведь мне есть что сказать.
Всегда было.
Слышу, как щёлкает входная дверь, и подумываю сменить замок. Не хочу, чтобы кто-то вламывался ко мне в квартиру вот так просто.
Пишу Веронике, надеясь, что она ответит. Мне жизненно необходимо знать, что сейчас с ней всё в порядке, что никто не угрожает ей, не
Голова идёт кругом, а меня тошнит от собственной ничтожности.
Наш ребёнок жив.
А если так, то всё было ложью с самого начала.
Вероника ничего не принимала.
Каким же дураком я был, когда поверил, что в моё отсутствие она бегала к дилеру и спала с ним за очередную упаковку отравы.
С рыком скидываю всё со стола и подскакиваю с кресла.
Я не смогу спокойно спать этой ночью, пока не буду уверен, что с ней всё в порядке.
Я псих.
Проклятый псих, которому нет прощения и нет места в жизни ангела.
Ангела ли?
В голове звучит противный голос. Тот, кем я стал за этот год, пытается прорваться наружу, чтобы сказать, какую страшную ошибку я могу совершить, если снова доверюсь бывшей.
– Проклятье! – бормочу я и наливаю немного вина в бокал, но не пью его, а просто смотрю на мутную жидкость рубинового цвета и вспоминаю, как мы познакомились с Никой.
Был тёплый летний вечер, а девушка с губами цвета спелого персика предложила мне купить воздушный шарик, чтобы помочь какому-то там приюту… Я толком не помню, что за приют, но я скупил все шары. И запустил их в небеса вместе с ней.
Уголки губ приподнимаются в улыбке, а внутри клокочет ненависть к самому себе.
Глава 6. Вероника
Всё утро у меня раскалывалась голова от боли. Я слишком переволновалась вчера, когда поддалась на провокацию бывшего мужа, назвавшего Усольцева ужасным человеком. Я на самом деле подумала, что тот будет пытать меня, когда кто-то стал настойчиво ломиться в ванную, но стоило только открыть и столкнуться с побледневшей Натальей, как многое встало на свои места.
– Простите! Я подумала, что вы решили уехать, а в ванной стало дурно Анне, у неё случаются скачки давления от горячей воды, – принялась извиняться женщина.
– Всё в порядке. Я не собираюсь сдаваться. Условия господина Усольцева более чем устроили меня. Доброй ночи, Наталья.
Только теперь понимаю, что следовало спросить – быть может, Анне нужна помощь? Я с ней не сталкивалась, но если женщина
– Вероника, вы не ответили на мой вопрос – почему вы решили работать няней? – спрашивает психолог, на беседу с которым меня отправили после прохождения медицинского обследования.
Вздрагиваю и отвлекаюсь от воспоминаний разговора с Натальей.
– Вам ответить честно? – задаю вопрос, пристально глядя в глаза молодого, но, кажется, слишком опытного молодого мужчины, читающего меня как открытую книгу.
Он задал уже так много вопросов, что я устала отвечать на них. Не понимаю – ну зачем так много? Неужели нельзя было ограничиться каким-то лёгким тестированием?
– Максимально, – кивает он в ответ и продолжает крутить в пальцах ручку – как же раздражает этот отвлекающий приём.
– Ладно. Я чувствую, что нужна этой малышке. Я смогу подарить ей материнскую любовь и заботу. Конечно, я понимаю, что не стану ей матерью, но няня должна отдаваться без остатка и служить примером маленькому человечку, который впоследствии вырастет взрослой личностью. Я не думаю, что правильно будет вести себя, как преподаватель. Важно подарить самое главное – любовь, научить ребёнка любить окружающих. Возможно, в этой ситуации я не могу мыслить, как няня, поэтому говорю правду, понимая, что он всё равно поймёт – лгу я или нет.
– Я вас услышал, – хмурится психолог. – Думаю, на этом мы можем закончить наш разговор. Я сообщу о результатах Виктору Дмитриевичу.
– То есть мне сказать ответ вы не готовы?
Я закипаю, но стараюсь сдержать чувства в себе. Меня бесит ощущение, словно меня просто использовали. Внутри всё кипит от ярости, которую умело прячу за натянутой на лице улыбкой.
– Простите, но я не должен давать какой-то ответ вам. Я доложу клиенту свои выводы, решение принимать будет только он.
– Прекрасно.
Встаю с чересчур неудобного кресла и спешно выхожу из кабинета. Почему-то мне кажется, что психолог ничего хорошего Усольцеву не скажет.
Наверное, ему не понравилось то, что я заговорила о любви, но я сказала правду, до которой этот человек в любом случае планировал докопаться.
И что будет дальше?
Усольцев отправит меня подальше и не подпустит к дочери?
Сердце начинает биться чаще, стоит мне подумать о маленькой девочке, которую мельком удалось увидеть вчера.
Не успеваю даже пикнуть, когда кто-то хватает за руку и затаскивает меня в процедурную. И только оказавшись там, понимаю, что это бывший.
– Шолохов, ты в своём уме? – шёпотом пытаюсь накричать на бывшего мужа я. – Тут камеры повсюду. Усольцев и без того не доверяет мне. Что ты творишь? Зачем?
– Тише, – шепчет Роман, прижимая меня к стене.
Он скользит руками по моей талии, отчего пробирает, но не волнительной дрожью, как это было раньше.
Нет…
Мне становится противно.