Верни нашу дочь, бывший!
Шрифт:
– Хорошо.
Хорошо?
Значит ли это, что я принята?
Не решаюсь задать этот вопрос Усольцеву, ведь хозяин здесь он, поэтому и говорить должен первым. Пока вопроса мне не последовало, и я не знаю, что можно сказать, чтобы не сболтнуть лишнее.
– Вероника, мне кажется, что вы напуганы… – вдруг выдаёт мужчина. – Я думаю, что для человека с таким огромным опытом работы няней в богатых домах вы должны вести себя более раскрепощено?..
Смотрю на Усольцева, но отвожу взгляд, потому что его пытливые глаза цвета морской
Ну, Шолохов!
Какие он там богатые дома вписал мне в рекомендации?
– Простите… Возможно, вы правы. Я уже говорила, что у вас здесь душно, а я прождала вас в гостиной сорок минут. Голова немного кружится. Наверное, именно по этой причине я и растерялась.
– Ладно. Я дам вам шанс, и вы сможете познакомиться с моей дочерью, но не сегодня.
Киваю.
Для одного дня достаточно стресса.
Мне ещё стоит вытрясти из Шолохова эти рекомендации, чтобы изучить, в чьих домах я «работала няней». В следующую встречу я не должна сесть в лужу. Мне придётся покорить Усольцева.
– Ваша жена не должна одобрить мою кандидатуру?
Спрашиваю, а потом прикусываю язык.
– Нет. Моя жена никому ничего не должна, потому что у меня нет жены, – строго отчеканивает Усольцев, и в его голосе появляются колкие льдинки.
Получается та женщина, что выкладывала фотографии Сони, не жена Усольцева… Они просто живут вместе? Или она уже не жена?
– Во сколько мне подъехать завтра?
Странное у нас вышло знакомство и собеседование, конечно.
Чувствую себя подопытной крысой.
– Вы останетесь здесь уже сегодня. Домашних животных у вас, надеюсь, нет?
Отрицательно мотаю головой, пытаясь понять смысл только что услышанных слов.
Останусь в его доме?
– Прекрасно. Завтра утром водитель отвезёт вас в медицинский центр, где вы пройдёте обследование. Я должен убедиться, что с вами всё в порядке, и тогда вы приступите к своей работе. Договор подпишем завтра после обследования, а пока вы можете располагаться в гостевой комнате. После обследования водитель завезёт вас домой, чтобы вы смогли собрать необходимые вещи.
Глаза буквально ползут на лоб от шока.
Почему Усольцев решил оставить меня в своём доме?
Мужчина поднимается с кресла и улыбается мне.
Наверняка он заметил моё смятение и теперь посмеивается надо мной. Мысленно, конечно же.
– Вам подходит этот румянец и растерянность, – говорит Усольцев и уходит, а как только он скрывается, в гостиной появляется женщина, одетая в платье цвета горького шоколада с белым фартуком.
– Здравствуйте. Меня зовут Наталья. Я провожу вас в гостевую комнату.
– Здравствуйте! Ника, – только и могу выдавить из себя я, поднимаясь с кресла.
Меня решили сделать пленницей этого места?
И самое ужасное – не дали никаких объяснений.
Неужели Усольцев догадался, что я связана с его главным конкурентом?
– Наталья, прошу вас, объясните, что здесь происходит, –
Она оборачивается и с недоумением смотрит на меня. Тонкая нить серебристой седины пролегла на висках женщины, но это лишь украшает её пепельно-русые волосы. Сколько ей лет? За пятьдесят, наверное. Почему-то она напоминает мне добрую заботливую маму, хочется доверять ей, и я очень надеюсь, что женщина сможет ответить на все мои вопросы.
Улыбнувшись, Наталья покачивает головой.
– Неужели вам ничего не объяснили те, кто отправлял сюда? В дом господина Усольцева не попасть просто так. Он важный человек, а сейчас у него особенно сложные времена, поэтому прислуга не покидает дом, если устраивается сюда на работу. Если вы пока не подписали договор, вы всегда можете передумать. Странно, что об этих условиях вам не сообщили заранее.
Действительно…
Странно.
Неужели Шолохов не знал об этом нюансе?
Или решил, что не следует рассказывать мне всю правду? Неужели он подумал, что меня это остановит, и я откажусь идти?
Впрочем, он был слишком прямолинеен, когда предложил мне переспать с Усольцевым, так почему не сказал, что и дом этот покидать я не смогу?
Как я должна передать ДНК дочери, если не смогу выбраться за пределы этого места?
– Никто не покидает дом? А как же вы, Наталья? Наверняка у вас есть семья…
Прикусываю язык, потому что от моего вопроса Наталья бледнеет. Она, молча, пожёвывает губами, шмыгает носом и выдавливает грустную улыбку.
– Нет, Ника, у меня уже нет семьи: сын с мужем разбились в автокатастрофе. Моей семьёй стал Виктор Дмитриевич, – отвечает Наталья. – Вы девушка молодая… Возможно, вам всё это и не нужно? У вас наверняка есть друзья, молодой человек, родные?
Пытаясь переварить услышанное, киваю.
– Мама. У меня есть мама, но мы редко видимся, поэтому работа здесь не станет проблемой, – глухо отвечаю я. – Но всё-таки почему настолько кабальные условия? У хозяина этого дома замашки тирана?
– Вы действительно считаете их кабальными? – раздаётся холодный голос за спиной, и я вздрагиваю. – А меня тираном со странными замашками?
Не решаюсь обернуться, понимая, что там стоит Усольцев. И он ждёт мой ответ, но все слова растворились где-то на кончике языка.
Он следит за мной?
Наталья тушуется.
Разве так ведут себя, если на самом деле считают хозяина дома своей семьёй?
Я хмурюсь, поглядывая на женщину, а потом всё же перевожу внимание на Усольцева, который обходит меня и встаёт напротив.
За «тирана» он прямо сейчас может выставить меня из дома и отказать в работе, но он словно играет со мной, даёт шанс и наблюдает, хочет понять – что будет дальше и насколько далеко это зайдёт. Неужели уловка Шолохова подействовала, и господин Усольцев «захотел» меня? Последнее пугает, ведь я не планирую оказаться в его постели.