Верность джиннии
Шрифт:
Услышав очередной глухой удар, она шагнула ближе, влекомая неумолимой силой. И остановилась в тени понаблюдать за Мехметом. Но тот неожиданно опустил руку и резко повернулся в ее сторону, должно быть, почувствовав чье-то присутствие.
— Мехмет, это Марджана, — прошептала она, в тусклом свете заметив, как сжались его пальцы на рукоятке ножа. — Я не хотела вас беспокоить. Просто подумала: вдруг что-то неладно. Я уже ухожу…
— Останься.
Она почувствовала его пристальный взгляд, вбирающий в себя все: ее более чем простой наряд,
— Ты для меня лучшее лекарство.
Марджана замялась, глядя на нож. Мехмет вымученно улыбнулся:
— Поверь, я не опасен.
Девушка усмехнулась — она считала его более чем опасным. Во всяком случае, не стоит оставаться с ним наедине, особенно ночью. Судя по его виду, он не нуждается ни в чьем обществе: лицо обросло темной щетиной, волосы всклокочены. И все же он просил ее остаться. И даже вежливо показал на бочонок, служивший мишенью:
— Присядешь?
Марджана опустилась на импровизированное кресло. К ее удивлению, Мехмет слегка отодвинулся от нее — должно быть, он тоже считал ее опасной. Однако голос его звучал достаточно дружелюбно:
— Что же выманило тебя из уютной теплой каюты и изгнало с чудесной жесткой койки, милая?
Марджана, решив, что не время сейчас говорить о серьезных вещах, беззаботно ответила:
— Чудесная жесткая койка, разумеется. А вы как оказались здесь? Опять бессонница? Но, мой шейх, с этим нужно что-то делать…
Выражение его лица оставалось бесстрастным. Но слова выдали горечь, отравляющую каждый миг его жизни:
— От моей бессонницы лекарств не придумали.
Марджана нахмурилась, пытаясь понять, насколько серьезны его страдания. В столице он показался ей совершенно здоровым человеком. Но, похоже, его душевные раны были куда глубже, чем она думала. Девушка слышала, что иногда солдатам, вернувшимся с войны, требовались десятилетия, чтобы прийти в себя.
Может, ей следует оставить его в покое? Но с языка неожиданно сорвалось:
— Почему вы не спите, Мехмет? Не дают покоя военные воспоминания?
— Да… Не дают покоя, — тихо рассмеялся он. Но она услышала в этом смехе гнев, досаду, раздражение. Сунув нож в карман, он повернулся и вгляделся в темное море. — Разве солдат сможет забыть все, что видел?
От жалости у нее сжалось сердце, совсем как год назад. Поразительная, почти божественная красота его лица тоже напоминала о той ночи.
— Жаль, что я не могу помочь, — тихо пробормотала она.
Он повернулся к ней и покачал головой:
— Ты помогла, мой ангел. Куда больше, чем представляешь. Та ночь в развалинах… — Он прерывисто вздохнул, но не отвел глаз. — Весь последний, такой страшный год я жил только воспоминаниями о тебе. Если бы не ты, вряд ли я смог бы выжить.
Марджана подняла на него широко раскрытые глаза.
Мехмет грустно усмехнулся:
— Это правда. Ты дала мне силы идти в бой. И я нисколько не сомневаюсь, что вернулся живым только благодаря
То был настоящий ад, а она, хоть и на короткое время, заставила его забыть всех демонов.
Трудно поверить, будто именно она спасла ему жизнь. Однако он, похоже, совсем не шутит.
— С той ночи я стал думать о тебе как о своем ангеле-хранителе.
Потрясенная его откровениями, она молча смотрела на него, не зная, что и думать. В голове мелькали бессвязные обрывки мыслей. Мехмет назвал ее ангелом-хранителем. Но не знал, что она и есть настоящий «страж». Его горькое признание опрокинуло все ее защитные барьеры. Как соблазнительно слышать, что она так много значит для него! Что занимает столь важное место в его жизни!
И в этот момент под пристальным взглядом Мехмета желание вновь захлестнуло ее, такое внезапное и острое, что она испугалась. Однако сейчас его чувства были куда важнее ее собственных. Может, если удастся разговорить Мехмета, выслушать, дать излиться кошмару, его бремя станет легче.
Немного подумав, она тихо спросила:
— Это было так ужасно? То, что вам пришлось вынести?
И по его лицу поняла, что попала в самую точку.
— Один и тот же сон преследует меня, — хрипло признался он.
— Какой?
— Мой лучший друг…
Он осекся и закрыл глаза. Невыносимо видеть его таким! Марджана жаждала прогнать зловещие тени!
— Я хочу помочь, — повторила она.
Он стиснул кулаки, явно пытаясь взять себя в руки.
— Ты ничего не сможешь сделать.
«О нет, я смогу… Только бы ты не прогнал меня сейчас…» Она медленно поднялась и подошла к нему. Протянула руку, помедлила и положила ладонь на запылавшую жаром щеку Мехмета.
— Марджана… — резко предупредил он. Теперь он смотрел на нее с мольбой и отчаянным голодом, до боли сжимая ее плечи, и все же сдерживался из последних сил. Он боролся с собой.
Шейх разжал руки, скользнул ладонями по ее шее, затылку… пальцы почти грубо погрузились в шелковистые локоны. Глядя в ее запрокинутое, освещенное лунным светом лицо, Мехмет боролся с поистине звериными желаниями. Он страстно хотел и добивался одного — взять то, что предлагала Марджана. Если он сейчас позволит своим губам изведать вкус ее губ, значит, не остановится, пока не сольется с ней в единое целое. Он подхватит ее на руки, отнесет в каюту, где остаток ночи будет тешить свое плотское желание.
Мехмет стиснул зубы, пытаясь сдержаться. Если Марджана — это все, что ему нужно, значит, его ждет победа: он видел в ее глазах блеск желания, горячее стремление изведать его ласки. Она принадлежит ему, и он возьмет ее!
Но он хотел большего, чем ее участие. Он хотел страсти, полной и беззаветной. Не утешения, как в тот раз, когда она пыталась исцелить его. И поэтому нечеловеческим усилием воли противился порыву взять ее прямо сейчас.
— Тебе пора идти, — сухо процедил он и схватил ее за плечи, чтобы оттолкнуть от себя.