Верность
Шрифт:
Беловеский ждал Глаголева, который пошел на «Улисс» за Степановым. Они организовали это свидание в конторе дока, хорошо угостив дежурного инженера, мрачного пожилого ирландца. Сейчас он громко храпел на диване в соседней комнате, рядом с начатой четырехгранной бутылью с изображением на этикетке вставшего на дыбы белого коня.
Медленно тянулось время, Беловеский поминутно поглядывал на часы. Придет ли Степанов? Он может отказаться. Наконец на дворе послышались приближающиеся шаги и приглушенные
– Я не знал, что это так далеко, Дмитрий Николаевич.
Беловеский сразу узнал голос своего бывшего командира. Скрипнула дверь, и он вошел в контору. Штурман не верил своим глазам. Степанов был в черном офицерском пальто, сиявшем золотом погон старшего лейтенанта. Всё на нём было в строгом соответствии со старой флотской формой.
Вслед за ним вошел Глаголев. Пододвинув Степанову стул, он занял позицию между ним и дверью. Степанов отодвинул стул в сторону и остался стоять. Его презрительный взгляд уперся в Беловеского, тоже вставшего из-за стола. Узнав наконец своего бывшего штурмана, командир «Улисса» насмешливо поклонился:
– Здравствуйте, большевик!
– Здравствуйте, Георгий Александрович, – спокойно ответил Беловеский, – имею к вам письмо от моего командира.
– Слышал об этом письме, но читать его не желаю.
– Ну что ж, дело ваше. Оно коротенькое, я вам сейчас его прочту.
Выслушав текст приглашения для переговоров, Степанов спросил:
– Только за этим вы меня и вызвали сюда?
– А разве это недостаточное основание? Ведь это последнее обращение России к вам лично, Георгий Александрович!
– Не смейте называть Россией вашу Совдепию!
– Так вы категорически отказываетесь от встречи с Клюссом?
– Я буду искать встречи для боя. Пусть он не надеется, что кто-нибудь из нас к нему перейдет. От всех сочувствующих вам мы постепенно избавляемся.
– Каким же способом? – с иронией спросил Беловеский. – За борт выбрасываете?
– Всеми возможными способами. И пусть господин Клюсс не думает, что его козни против нас не будут отомщены. Мы можем даже похитить его ребенка.
– Напрасно, Георгий Александрович, вы всё это говорите. Нет у вас ни территории, ни правительства. А преступников и в Шанхае судят.
– Будет и правительство, будет и территория. Мы еще вернемся в Россию, и всем вам не нездоровится.
– Что ж, простите за беспокойство. Пошли, Митя! – И штурман вежливо поклонился.
Степанов вдруг переменился в лице и сунул руку в карман пальто:
– Вы, большевик, отсюда не уйдете. Док окружен. Мы вас задержим до тех пор, пока господин Клюсс не отдаст нам Полговского.
Штурман мгновенно выхватил кольт из-за пазухи:
– Спокойно, командир! Наган надежное оружие, но из кармана вынимается
Глаголев тоже вытащил вороненый «саведж» и показал его Степанову:
– Забываете об офицерской чести! Вы же мне обещали. Если за дверью ваши бандиты, капитан, мы их просто перестреляем. Но первой жертвой будете вы, как нарушитель офицерской чести.
– Так что лучше давайте по-хорошему, Георгий Александрович. Но теперь придется просить вас об одолжении: проводите нас, пожалуйста, до катера и отпустите ваших матросиков.
Ошеломленный Степанов молчал, но руку из кармана пальто вынул. Глаголев распахнул дверь, в комнату ворвались сырость и холод.
– Идите вперед, капитан, и не бойтесь: заложником мы вас не возьмем. Для нас офицерская честь – святое понятие.
На дворе к каменному забору дока жались пятеро матросов в мокрых бушлатах и парусиновых штанах.
Степанов овладел собой.
– Идите на корабль, ребята, – крикнул он им, – я тоже сейчас вернусь.
Матросы поплелись к зияющей пропасти дока, из которой торчали знакомая труба и мачты «Улисса».
Когда до пирса осталось несколько десятков шагов, штурман остановился и сказал:
– Ну прощайте, Георгий Александрович. Не наша вина, что не смогли принести вам пользу. Ещё раз простите за беспокойство.
Степанов со злобой взглянул на Беловеского и его пистолет, повернулся, засунул обе руки в карманы пальто и пошел обратно не оглядываясь…
127
В последних числах декабря Клюсс показал Павловскому только что полученный ответ китайских властей. Письмо было написано по-русски.
«Господину командиру посыльного судна «Адмирал Завойко»
гор. Шанхай.
В ответ на ваши неоднократные письма второй отдел бюро по иностранным делам имеет честь сообщить вам, что китайское правительство не считает возможным входить во внутренние дела Российского государства и потому не видит возможности к задержанию судов флотилии под командой контр-адмирала Старка.
Кроме того, вторым отделом получено несколько телеграмм из министерства, в коих предписывается флотилии в возможно непродолжительном времени покинуть Вузунг».
Павловский вопросительно взглянул на командира:
– Это окончательно, Александр Иванович?
– Думаю, что да. Они не могут интернировать флотилию. Мешает консульский корпус. А Иоффе в Пекине настаивает. Вот они и гонят её подальше отсюда.
– Значит, флотилия для нас потеряна?
– Нужно ещё сделать попытку задержать её на юге Китая. Там обстановка несколько иная. А пока посмотрим, как ещё Старк уйдет. Для этого нужны деньги и готовность команд плыть дальше.