Вернуть мужа. Стратегия и Тактика
Шрифт:
– Они пара?
– спрашивает Анна.
– Ой, простите меня, некрасиво с моей стороны...
– Что вы, не надо извиняться, - успокаиваю ее я.
– Пока не пара, но я надеюсь.
Анна понимающе усмехается. В это время Машка запинается за вытянутые ноги Ермака и красиво падает ему на колени.
– Неваляшка тоже одушевленное, - фыркаю я, восторгаясь Мышильдиной находчивостью.
– Как и петрушка, а с ними леший, домовой, водяной, в общем, вся нечистая сила...
Кирилл, удерживающий в объятии Машку, вдруг резко вскидывает голову и встречается
В это время на лестнице раздаются негромкие шаги. Мы с Анной с испугом смотрим в окно еще раз: сестра и баскетболист все еще во внутреннем дворе. Кто это? Только что упомянутая нечистая сила?
– Варька! Ты у себя?
– Сашкин голос бодр и весел.
– Мы с Леркой приехали!
– Ну, или они, - смеюсь я. Отлегло.
Мы сидим в гостиной за нашим любимым большим круглым столом, покрытым нежно-розовой скатертью, церемонно пьем чай. Мышильда, с красными, горящими смущенным румянцем щеками, Анна, с любопытством наблюдающая за ней, Сашка и Лерка, полчаса назад познакомившиеся с Кириллом Ермаком и лукаво подмигивающие друг другу, и я, придумывающая самые разные, но обязательно агрессивные способы избавления от Кирилла.
Не поддаваясь на Мышильдины провокации, Ермак постоянно пытается встретиться со мной взглядом. Анна усмехается. Сашка с Леркой еле сдерживают смех. Мышильда ничего не замечает, поглощенная своими эмоциями и сосредоточенная на одном-единственном человеке за столом.
Мы уже обсудили все, что можно и нельзя: и Леркин рабочий день, и мои находки библиофила, и новые выходки Ваньки, Сашкиного сына, рассказанные его бабушкой и дедушкой, у которых он гостит, и даже Зинины оладушки. Последние две штучки я поставила на стол рядом с тортом Анны. Сашка попробовала и закатила глаза от удовольствия.
– Я помню их, бабушкины оладушки!
– сказала она мечтательно.
– Мы тогда у тебя физику учили. Макс тебя мучил часа три. А баба Лиза к чаю позвала. Это были именно они, такие же.
– А я мамины драники обожаю, - оторвавшись от созерцания Кирилла, подхватила тему Машка.
– Она, кроме картошки, фарш в них добавляет и жарит до канцерогенной корочки. Мы с Варькой за них дрались даже с папой.
– Тебя послушать, так мы с тобой живем как кошка с собакой, - ласково ворчу я, признавая в душе лидерство Ритиных драников.
– А я скучаю по папиной жареной рыбе, - подключается Лерка, на которую Кирилл не обращает особого внимания, что становится шоком для всех, кроме самой Лерки.
– Он ее в панировке делал, кусочки филе без единой косточки, хрустящие, остренькие.
– А Ванька мой полюбил дешевые пельмени из нашей "Пельменной". Мы с ним раз в месяц туда ездим специально. За "нашим" столиком сидим.
– Ваша "Пельменная"?
– удивившись, переспрашивает Анна.
Сашка начинает ей рассказывать про "Пельменную" в парке возле школы, про наши почти ежедневные походы туда. Нет, не за пельменями, за общением.
Атмосфера становится
– Варя, можно с вами поговорить наедине?
– спрашивает он, поворачиваясь ко мне всем своим тренированным, мощным телом.
Сашка закатывает глаза. Лерка улыбается. Анна от удивления распахивает глаза. Мышильда расстроенно смотрит на меня.
– Зачем наедине?
– грубо сопротивляюсь я, тут же потеряв чувство очарования вечером. Если так пойдет и дальше, кто-то услышит, что он "хуже татарина".
– У меня тоже есть вкус детства, - приходит на помощь Анна.
– Я вас на десять лет старше, даже на одиннадцать. В моем детстве была другая сгущенка. Вот совсем другая по вкусу. Сейчас такую найти не могу.
– Возможно, что вкусовые рецепторы тоже работают по-другому, не так, как в детстве, - мягко говорит Лерка-врач.
– Но, скорее всего, вы правы. Вкус детства ощутить трудно.
– А я... А я, - торопится включиться в разговор Мышильда.
– Я помню еще бабушкин торт "Фестивальный" с пятью разными прослойками. Помнишь, Варька? Давай Зину или Галину Семеновну попросим испечь?
– Давай!
– соглашаюсь я, понимая, что все равно не выйдет.
Раздается стук в дверь.
– Вот! Зинаида пришла, наверное, - говорю я.
– Открою!
– суетится Сашка, вскакивая из-за стола.
– Пусть Машка открывает, самая молодая, - ласково ворчу я.
– Что за дедовщина?
– картинно возмущается Машка, поддерживая мою шутку.
– Не развалитесь, сами откроете. Тридцатник, конечно, не за горами...
– Получишь на орехи, - замахиваюсь я на сестру кухонным полотенцем.
– Варя, а почему "на орехи"?
– любопытствует Анна.
– Можете рассказать?
– Могу, - тут же оживляюсь я. О чем угодно, сколь угодно долго, только бы выпроводить Ермака и не дать ему вынудить меня на разговор наедине.
Рассказать я ничего не успеваю. Сашка открывает дверь и возвращается вдвоем с...
Этого не может быть. Но это случилось. Минута понадобилась мне, чтобы встать, еще минуту я стою молча, глядя на него, а он на меня. Потом я делаю рывок навстречу, вложив в него все оставшиеся на сегодняшний день силы. Он делает шаг ко мне и распахивает руки. Больно ударившись носом об его грудь, прижатая к этой груди крепко, я задыхаюсь в волнах родного запаха. Вовка.
Глава 14. Настоящее. Четверг, вечер (продолжение).
Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье.
Фаина Раневская
Дружба трагичнее любви - она тянется гораздо дольше.
Оскар Уайльд
Мы стоим, обнявшись, мое лицо спрятано на его груди, а его лицо в моих волосах. С трудом отстраняюсь и смотрю на него. Восемь лет прошло! Взрослый мужчина. Высокий, широкоплечий. Коротко подстриженные светлые кудри и те же глаза, глаза моего лучшего друга.