Вероника желает воскреснуть

Норд Вадим

Алецкая должна была прийти в половине пятого. В шестнадцать двадцать пять дверь кабинета открылась, пропуская роскошный букет цветов, размерами больше похожий на венок. Следом за букетом в кабинет вплыла Алецкая.

После обмена приветствиями и ритуально-положенными фразами («право, вам не стоило так утруждаться», «нет-нет, что вы» и т. п.) Александр дал Алецкой подписать расписку, вручил памятку и сказал свое обычное:

– Будет желание – приходите еще.

– Приду! – пообещала Алецкая. – Я собираюсь жить долго, поэтому мы с вами еще будем встречаться. Если, конечно, вы не поспешите забыть меня как страшный сон.

Сегодня

Алецкая выглядела великолепно. Во-первых, все операции уже были позади – красота вернулась. Во-вторых, искусно наложенный макияж усиливал впечатление в разы. В-третьих, сознание того, что все уже позади, наполняло душу радостью, и Вероника словно светилась изнутри. Александр искренне порадовался за нее и за себя – приятно же не просто созерцать красоту, но и знать, что это ты ее в какой-то мере сотворил. Такие вот моменты по приятности стояли на втором месте. Более приятным было только завершение операции, когда накладываешь последний шов и понимаешь, что все сделал как надо. Успешное завершение операции – это такое чувство, которое нехирургам, наверное, и не понять, это очень своеобразный кайф. Словами не описать, надо попробовать.

– Вчера я встречалась с Виталием Виленовичем, благодарила его за все, что он для меня сделал, и в первую очередь за то, что он рекомендовал мне вас…

На самом деле Вероника около четверти часа пела дифирамбы доктору Бергу. Было за что.

– Виталий Виленович расценивает то, что вы сделали для меня, как услугу, оказанную ему лично…

– Это просто моя работа, – перебил Александр. – Давайте не будем делать из нее культа.

– Какой культ?! – возмутилась Вероника. – Вы меня за ногу с того света вытащили, Александр Михайлович! Виталий Виленович меня за эту ногу ухватил, а вытащили вы! Я же с горя самоубиться хотела, Виталий Виленович, можно сказать, в самый последний момент меня остановил! Но он только остановил, а вы вытащили обратно! Если бы не вы! Если бы я снова попала к таким же коновалам, как в первый раз… Да я… Да мне… Да меня бы уже на свете не было! А вы говорите!

От избытка чувств Веронику так и подмывало разрыдаться, но она сдержалась, только всхлипнула разочек. Не такой сегодня был день, чтобы рыдать. Даже на радостях.

– Виталий Виленович просил передать вам его визитку и сказал, что в случае необходимости вы можете обращаться к нему за помощью…

Визитка у Соймонова оказалась неожиданно простой, без всяких изысков. Ни золоченого герба, ни многоцветья – плотный белый шероховатый на ощупь картон, на котором простым черным шрифтом, без вензелей и завитушек, написаны фамилия, имя, отчество и два телефонных номера.

– Спасибо, – поблагодарил Александр, пряча карточку в визитницу. – Я ничем не заслужил, но…

Алецкая нахмурилась и кокетливо погрозила ему пальцем.

– Я на самом деле не заслужил, – повторил Александр. – Хорошо сделать свою работу – это норма.

– Это у вас в Германии это норма, – улыбнулась Алецкая. – А у нас, к сожалению, пока еще нет. Пережитки социализма.

– Мои предки по отцу приехали в Россию во второй половине восемнадцатого века, так что для меня Германия это «у них», а Россия – «у нас», – уточнил Александр. – А со стороны матери корни у меня сугубо русские – Кострома да Забайкалье.

– Надо же! – обрадовалась Алецкая. – Оказывается, мы с вами практически земляки – я из Красноярска. Сибиряки, одним словом. То-то я сразу к вам такое расположение почувствовала…

Расположение

поначалу у нее было весьма и весьма своеобразным, но кто старое помянет… Хотя темперамент у Алецкой был похож на бабушкин. К бабушке, когда она была не в духе, лучше было не подходить, могла и прибить сгоряча.

От Александра Алецкая отправилась к Геннадию Валериановичу. Спустя полчаса тот позвонил Александру и попросил зайти. Судя по голосу, босс пребывал в наилучшем расположении духа, близком к эйфории.

– Ну что, сегодня можно устроить себе праздник? – спросил он, как только Александр вошел в кабинет. – Я лично устрою – такая гора с плеч!

Александр улыбнулся, признавая за боссом право на праздник.

– Я так люблю, когда клиенты уходят полностью удовлетворенными, – доверительно, словно делясь чем-то сокровенным, поведал босс. – Особенно такие, как Алецкая. Знаешь, как она тебя назвала?

В минуты душевного подъема Геннадий Валерианович мог перейти на «ты», если, конечно, сотрудник стоил подобного расположения.

– Мой милый доктор Берг! Каково, а? Тебя кто-нибудь из пациентов так называл?

– Нет, «милым» меня еще никто не называл.

– Гордись! А еще она пообещала упоминать нашу клинику и тебя лично во всех интервью.

– Это она… мягко скажем, преувеличила, потому что нас в интервью упоминать не принято, – «обломал» босса Александр. – Мы вроде как есть, но нас вроде бы нет, потому что красота у всех природная. В интервью Алецкая будет рассказывать, как, устав от мирской суеты, она уединилась в какой-нибудь благословенной глуши, где ходила босиком по траве, пила парное молоко, питалась экологически чистыми дарами природы, а заодно отмякла душой, переосмыслив свою жизнь, в результате чего и похорошела. Почитайте недавнее интервью Регины Поляничко журналу «Обана-ру», вот то же самое будет говорить Алецкая. А Поляничко, если не ошибаюсь, обещала вписать мое имя золотыми буквами в историю отечественной медицины. Я, можно сказать, уже губы раскатал и место для мемориальной доски у подъезда присмотрел, а она, оказывается, полгода в Непале духовным практикам предавалась.

– Впишут! – обнадежил Геннадий Валерианович. – Впишут! Благодарные потомки впишут!

– Да мне, если честно, без разницы, – улыбнулся Александр. – Пусть лучше в историю собираются вписывать, чем жалобы строчат.

Услышав слово «жалобы», Геннадий Валерианович трижды постучал согнутым указательным пальцем по столу.

– Вам будет выплачена премия в размере месячного оклада, – переходя на «вы», сообщил он.

– Спасибо, Геннадий Валерианович, – внезапными премиями в клинике «La belle H'el`ene» баловали редко, считалось, что сотрудники и так нормально получают. – Так неожиданно…

– Ожиданно, ожиданно, – проворчал босс. – Это не только за профессиональное мастерство, но и за совпадение ваших взглядов на жизнь с принципами, принятыми в нашей клинике…

«Откуда ему известно про мой разговор с Карачевским? – изумился Александр. – Земля настолько полнится слухами? Не может быть! Вряд ли Карачевский стал бы кому-то рассказывать, как он предлагал мне должность своего заместителя, а я отказался. Это совсем не в его характере. Он скорее расскажет, как я домогался этой должности правдами и неправдами, а он мне отказал. Но откуда тогда Карлсон узнал? Ведь он явно неспроста упомянул про совпадение взглядов с принципами. Не совпадение случайное – вон как глаза-то сверкнули…»