Версаль под хохлому
Шрифт:
Леонид знал: не стоит знакомить Марину с Игнатом, они друг другу не понравятся. Но он так устал и измучился, что вывалил правду.
Жена отреагировала иначе, чем когда-то родители и учительница. Она обняла его и стала утешать:
– Игнат на самом деле не ангел, а черт, который прикидывается херувимом, оборотень, замысливший тебя извести. Давай сходим к доктору, подберем витамины. Ты очень много сочиняешь, порой сутками сидишь за пианино, сильно похудел.
– Игнат заставляет меня постоянно работать, – сказал Леня, – объясняет, что так жил Моцарт.
– Вольфганг Амадей умер, не дожив до сорока лет, а я не хочу тебя потерять, – ответила Марина. – У нас маленькая дочка, ей нужен папа. От сиропа шиповника
Марина быстро нашла хорошего специалиста, и тот поступил так, как она и прогнозировала: дал список лекарств с очень простыми названиями. На кухне теперь хранилось много упаковок. Например, одна туба с мелкими голубыми пилюлями – аскорбинка в сахарной глазури, другая с длинненькими ярко-зелеными таблетками – другие витамины. Плюс к тому Маркелову делали уколы для аппетита, а на ночь супруга давала Леониду желтые толстые и длинные трудноглотаемые пилюли валерьяны. Очень быстро у Маркелова наладился сон, он приятно пополнел, стал намного спокойнее. А главное – от него ушел Игнат. Но! С одной стороны, композитор был рад избавлению от авторитарного, наглого, иногда даже агрессивного херувима, который пытался подмять его под себя. С другой, именно Игнат нашептал Леониду лучшие мелодии, рассказал о существовании особой, лечебной или, наоборот, убивающей музыки, внедрил в сознание Маркелова мысли о необходимости спасти человечество при помощи его симфоний. Игнат сильно мешал Лене, прямо как враг, но и очень помогал, как лучший друг. Он был этакий двуликий Янус, позитив и негатив. И вот теперь минус ушел, но вместе с ним пропал и плюс...
Егор нажал на кнопку, остановив запись.
– Ну, что скажете?
– Шизофрения? – предположила Лиза. – Хотя вот так, на расстоянии, диагноз не поставишь. Для лиц, страдающих данным заболеванием, характерны социальная самоизоляция, бред, слуховые и зрительные галлюцинации, что мы и наблюдаем в случае Маркелова.
– Весьма интересен рассказ о таблетках, – вмешалась я. – Маленькие голубенькие – аскорбинка, здоровенные желтые – валерьяна... Не знаю насчет витаминов и уколов для аппетита, но с этими двумя чистый обман. Лекарства Леня начал принимать, когда Аня была маленькой, то есть в конце восьмидесятых – начале девяностых. В стране тогда импортных медикаментов было не найти, тотальный дефицит всего, пустые полки. Марина ухитрилась достать нужные пилюли. На что угодно готова спорить, они были советского производства, на импортные у нее просто не хватило бы денег. Тогда аскорбинка, если только была не с глюкозой в виде огромных белых таблеток, выпускалась в шариках противного желтого цвета, голубыми они никогда не были. Таблетки валерьяны не длинные и не трудноглотаемые. Марина поступила грамотно. Она не испугала мужа предложением пойти к психиатру, отвела его якобы к терапевту за «витаминчиками». И Леня поверил жене. Судя по тому, что Игнат покинул Маркелова, лечение оказалось удачным, галлюцинации Леонида удавалось держать под замком.
– Никаких упоминаний о том, что Леонид Петрович состоял на учете в психдиспансере, нет, – перебил меня Костя.
– Ничего удивительного, – согласилась я. – Люди поколения Маркелова хорошо знают: зарегистрируешься у психиатра, прощайся с карьерой, поездками за границу, вождением машины. Даже сейчас, когда у нас вроде нет принудительного психиатрического лечения и вокруг свобода с демократией, очень многие шизофреники предпочитают не афишировать свои проблемы, посещают частные клиники или находят платного лекаря.
– Еще меня очень смутили слова Маркелова о том, что Вероника и Виктор, съев плохо прожаренное мясо пекари, заразились клеточной анемией, как выразился композитор, – заметила Лизавета. – Думаю, речь идет о серповидноклеточной анемии. Она...
Егор остановил ее.
– Погоди!
Глава 24
Игнат появился вновь после смерти Марины, но не сразу, а лишь после знакомства Леонида с Вероникой. Суханова начала оказывать настройщику знаки внимания, а тот не имел никаких планов в отношении нее, не понимал, что нравится Нике как мужчина. Просто удивлялся, почему у бизнесвумен постоянные проблемы с роялем: только Леонид приведет инструмент в порядок, как тот опять требует наладки.
Через два месяца после начала визитов к Сухановой Аня сказала отцу:
– Папа, мне кажется, Вероника к тебе очень расположена. Пригласи ее в театр, она обожает оперу. В фирме все знают о мечте хозяйки быть певицей, да ей бог таланта не отсыпал.
– Вот глупость! – засмеялся Леонид. – Доченька, ты ошибаешься.
– У Ники регулярно рояль расстраивается? – серьезно спросила Аня. – Шефиня до знакомства с тобой приезжала в офис раньше всех, к восьми утра. А теперь в полдень приходит и убегает в пять, чтобы самой тебя в дом впустить.
– У Сухановой уникальный инструмент, – пояснил Маркелов, – старинный, но с непростым характером. Рояли, как люди, могут капризничать.
– Папа, и когда Ника обзавелась капризником? – улыбнулась Аня. – Не ты ли консультировал ее при покупке антикварного чуда?
Леонид недоуменно взглянул на дочь.
– Я. Первый раз, когда пришел к твоей начальнице, мне показали электропианино в форме лошади. Ужас!
– И ты сразу высказал свое мнение? – предположила Анна.
– Вероника пожаловалась на тембр, – пояснил отец, – и я ответил: «Настоящим звуком обладает лишь старинный инструмент, только в нем живет душа. А новодел пуст. Так бывает с иконами – есть намоленная, а есть просто красивый рисунок на доске». Естественно, когда Ника попросила слетать с ней в Германию, посмотреть на антикварный рояль, я не отказал. В конце концов, это моя работа. Вероника оплатила билеты, гостиницу, мое пребывание за границей и консультацию. Я был рад поездке: увидел прекрасный инструмент, удалось побывать в музеях...
– Папа, она в тебя влюбилась, – остановила его Анна. – Присмотрись к ней, хватит тебе бобылем куковать.
– Перестань! – рассердился Леонид. – В твоем возрасте все думают о любви, а в моем это смешно. И чем мог привлечь Нику скромный музыкант, служитель нот?
Скорей всего Леонид забыл бы глупую беседу с дочерью, которой по юности лет везде мерещились страсть, принцы и подвенечные платья, но спустя неделю после беседы с Аней ночью в спальне Маркелова возник Игнат.
Настройщик изумился, увидев херувима после долгого перерыва, и от неожиданности спросил:
– Как поживаешь?
– Женись на Нике, – безо всяких экивоков заявил Игнат, – самая подходящая для тебя пара. Завтра позови Суханову в театр.
– Она не пойдет, – отбивался Леонид Петрович.
– Купи билеты, – не отставал Игнат.
Что было делать Леониду? Он с детства привык подчиняться ангелу.
Вероника с радостью согласилась послушать оперу. Потом она пригласила Леню к себе в гости попить чаю, и Маркелов сам не понял, как очутился в широкой кровати Сухановой...
Лиза подняла руку.
– Что тебе? – спросил Егор, останавливая запись интервью.
– Игнат выглядел, как раньше? – звонко спросила эксперт. – Или иначе?
Лазарев кивнул.
– Хороший вопрос. Мне он тоже пришел в голову. И Горбунов его задал. Сейчас, секунду... Вот, слушай...
– Как выглядел Игнат? – промямлил Маркелов. – Ну... обычно... белый балахон, светлые длинные волосы, крылья за спиной. Лица его я никогда не видел, оно было скрыто локонами и вроде как марлей. Игнат был как бы безликий. Я, наверное, плохо объясняю.