Верум
Шрифт:
Невзирая, как они считают, на мое «слабое состояние», видимо все еще остался небольшой вопрос для рассмотрения, касательно моего наследства.
Она пристально глядит на меня в течение нескольких минут, прежде чем заговорить, ее голос строгий и непоколебимый.
– Надеюсь, ты устроилась.
Это не фраза любезности, а распоряжение.
Я киваю в ответ, как и ожидалось.
– Хорошо. Сейчас у нас есть вопросы для обсуждения, и я требую твоего полного внимания.
Я чувствую свой позвоночник,
– Понимаю, что тебе нездоровиться, и этого вполне следовало ожидать, - говорит Элеонор с сильным британским акцентом, и я нахожу себя смущенной им, и тем, что мама утратила свой собственный на протяжении нескольких лет.
– Но у тебя есть значительное наследство от деда, - продолжает она, сверля меня взглядом. – И ты должна соблюсти определенные условия, чтобы его получить. Так как тебе сейчас восемнадцать, у нас истекает время.
– Каковы условия? – вежливо интересуюсь я, испытывая непреодолимое желание убраться из этой комнаты.
Элеонор поглядывает с призрением.
– Во-первых, ты поступишь в Кембриджский университет. Каждый член семьи Савидж посещал Кембридж, всегда. Во время учебы в университете ты будешь жить здесь, в Уитли.
Пауза.
– Ты предоставишь мне доступ к твоему банковскому счету, вдобавок к себе.
Пауза.
– Ты будешь работать с моим пиарщиком для гарантии, что ты не запятнаешь имя Савидж.
Пауза.
Она глядит мне в глаза.
– Ты будешь писать свое имя через дефис. Отныне ты будешь известна как Прайс-Савидж.
Последнее заставляет меня призадуматься, поскольку я знаю, отцу это не понравиться.
– А Дэеру тоже приходится писать свое имя через дефис? – не задумываясь спрашиваю я. Элеонор выглядит, словно лимон проглотила, губы плотно сжимаются.
– Конечно нет. Адэр не Савидж, и никогда не был. Его наследство – жалкие гроши по сравнению с твоим.
Это кажется не совсем справедливым.
Я с трудом сглатываю.
– Самое последнее и самое главное, ты должна, до того, как тебе исполниться девятнадцать, заявить на него свои права. Ты должна быть в здравом уме, Калла.
Ты должна взять себя в руки. Вот что она действительно говорит. Ты не должна быть сумасшедшей.
Я тупо глазею на нее.
– Являются ли эти условия приемлемыми для тебя?
Элеонор ждет, ожидая от меня согласия, ожидая моих извинений за мой болезненный разум. Я не извиняюсь. Наконец, я отвечаю тихими словами.
– Я постараюсь.
Элеонор непоколебима.
– Очень хорошо. Ты можешь идти.
Она смотрит на стол, ее внимание уже на чем-то
Я выхожу, и, оказавшись в коридоре, я позволяю Финну присоединиться ко мне.
– Она же не может быть серьезна, - он закатывает глаза.
Я припадаю к стене.
– Боюсь, она серьезно. Не думаю, что она знает, как шутить.
– Я не сменю свое имя, - твердо заявляет мне Финн. – Я – Прайс.
– Она не просит тебя его менять, - дипломатично отвечаю я. – Ты мертв. Она просит меня. Но не сменить его, а только добавить дефис.
– Папу хватит удар, - указывает Финн, и я знаю, он прав.
– Наверное.
Он пожевывает губу.
– Но, может быть. Мы все обдумаем.
И как всегда, он говорит о нас, как о едином целом. Потому что так оно и есть, даже теперь, даже хотя он мертв.
– Мне кое-что нужно, - говорю я ему. – Средства гигиены, - добавляю я, прежде чем он успевает спросить. – Женские штучки. Думаю, съезжу в город и куплю их. Хочешь поехать?
Он качает головой.
– За женскими штучками? Э-э, нет. Думаю, я просто останусь здесь и совершу воображаемую прогулку по саду.
– Хорошая мысль. Мне следует практиковаться бывать в одиночестве.
– Тебе следует, - кивает он, а я еще раз размышляю о своей смехотворности. Я настолько жалкая, что должна воображать реальность?
Очевидно, да.
Я нахожу Джонса внизу и, нерешительно, подхожу к внушительному мужчине.
– А вы могли бы отвезти меня в город? Мне нужно съездить в магазин.
– Конечно, мисс Прайс, - кивает он, тотчас же прерывая свое занятие, чтобы уделить внимание мне. – Я подгоню машину.
Я жду у входа, когда из двери выходит Дэер, умопомрачительно сексуальный в черной одежде – в черных брюках и облегающей черной рубашке. Он вырывается из дома подобно бризу, и останавливается возле меня.
– Можете меня подвезти? – спрашивает он, разглядывая меня сверху донизу, выискивая слабости.
– Конечно. Но разве ты не за рулем? – тупо спрашиваю я, поскольку он сам ездил куда-то каждую ночь. Он склоняет голову на бок.
– Иногда, мне просто хочется полениться.
– Понятно, - киваю я. – Ты, конечно же, можешь разделить со мной поездку.
Он прислоняется к дому.
– Твоя комната уютная? – знающе интересуется он, потому что он должен знать, что она комфортабельная. Вежливость между нами причиняет боль, она режет как нож, и мне хочется выдернуть его.
Но я не могу.
Чем больше между нами расстояние, тем я в большей безопасности.
Не знай, откуда я это знаю, я просто знаю.
Я киваю, и Дэер улыбается, когда перед нами останавливается автомобиль. Он открывает мне дверь, дабы, хотя он и не такой милый, как я, но у него есть манеры.