Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
— Эмигрантов? — недоверчиво переспросил Энди.
Бэйб покрутил пальцем в воздухе. — Слушайте, я знаю, что вы доморощенные, я знаю, что вы не фанаты закона.
— Мы, — сказал Джон с чувством собственного достоинства — незаконопослушные граждане.
— Поэтому мы не можем вас нанять, — просто ответил Бэйб. — Все просто. Федералы требуют от нас бумаги, доказывающие, что у нас работают люди, которые имеют на это право.
— Джон, когда они меня нанимали, я им свой паспорт показывал, — поддакнул Дуг.
— Ладно, я прошу прощения, — сказал
— Немного, — уклончиво ответил Энди.
— Теперь я понимаю, — продолжил Бэйб, — что вы не до конца поняли ситуацию. Вы думали, что нужно проявить немного фантазии и все, работа у вас в кармане. Но, простите, ребята, все гораздо серьезнее.
— Понимаю, — сказал Джон и задумался.
Дугу всегда казалось очень увлекательным наблюдать, как глаза людей теряют фокусировку, как будто они смотрят куда-то вдаль на холмы западной Пенсильвании и что-то вроде того, в таком состоянии Джон время от времени кивал, а остальные попивали свое пиво и смотрели на него. В какой-то момент его глаза снова сфокусировались, в этот раз на Дуге, и он сказал:
— Паспорт.
— Именно, — сказал Дуг. — Мне нужно было показать им свой…
— Однажды ты сказал, — напомнил Джон, — про безналичные транзакции.
— Безналичные транзакции?
— Деньги, которые уходят в Европу, и на счете больше нет денег.
— А, точно. Я и забыл.
— Ты рассказывал им про безналичные транзакции? — возмутился Бэйб.
— Когда они искали себе цель для кражи, — пояснил Дуг.
— Как насчет них? — спросил Джон.
Дуг ничего не понял. — «Как насчет» чего?
— Безналичных транзакций, — сказал Джон. — Мы будем работать не на вас, а на европейскую компанию из вашей корпорации, которые стоит выше вас. Они нас вроде как наймут, отправят сюда для шоу, оплатят все из Европы, в таком случае мы не должны быть гражданами.
— А почему бы и нет? — воодушевился Энди. — Например, у вас будет шоу в Англии, которое будет называться, ну не знаю, например, «Лучше бы тебе поверить» и…
— Думаю, могло бы сработать, — сказал Дуг.
— Ну вот. Энди поднял свою банку с готовностью сказать тост. — Мы будем работать на тех людей. А вам не придется говорить американцам о нас.
— Это будет не так-то просто, — сказал Бэйб.
— Но возможно, — подметил Джон.
Бэйб покачал головой. — Не уверен. — Хоть у кого-то из вас есть паспорт?
— Я в любой момент могу достать паспорт, — сказал Энди. — Но на самолет лучше с ним не соваться. Можно в лучшем случае на машине съездить с ним в Канаду и обратно.
— Что уже было, — сказал Джон.
Дуг вдруг придумал другой план, который был бы лучше и проще, но менее законный, он посмотрел своими широко раскрытыми глазами на Бэйба и понял, что тому пришла в голову та же идя.
Комбайнд тул.
Годы работы на иностранную корреспонденцию научили Бэйба сдерживать себя. — Я попробую, — сказал он. — Не знаю, получится или нет, но пока у нас
— Мы думали запускаться в сентябре, — напомнил Дуг.
— Если еще будет этот запуск, — сказал Бэйб. Он допил свое пиво и встал. — Вы продолжайте. Дуг, когда вернешься на периферию, зайди ко мне.
— Обязательно, — сказал Дуг и еле сдержался, чтобы не подмигнуть.
29
Когда впервые началась съемка, Дортмундер, к своему удивлению, обнаружил, что у него все зудит. Очень неожиданно, ему прям-таки хотелось чесаться по всему телу. Точнее, не то, чтобы хотелось, он был просто вынужден чесаться, но ему пришлось побороть это желание, потому что ему вовсе не хотелось стоять там и выглядеть идиотом, пока он чесался бы, как собака с блохами прямо перед камерами.
И камеры оказались настолько назойливы, что он просто не ожидал такого. Они походили на этих монстров из фильмов ужасов, которые исчезали из проходов и появлялись где-то наверху лестницы. Вот разве что эти камеры никуда не исчезали. Они все время были тут, постоянно, на краю периферийного зрения, с большими головами, вежливыми, тихими и очень любопытными, которые тихонько поворачивались. С очень большими головами.
Перед назойливыми камерами и с бесконечным желанием чесаться Дортмундер чувствовал себя Железным Человеком, который давно не заливал себе масла. «Мне нужно вести себя естественно», — говорил он сам себе, — «а это совсем не естественно. Я ковыляю, как монстр Франкенштейна. Чувствую себя, будто меня до самых ушей залили чесоточным цементом.»
Рой Омбелен велел им пройтись по сцене, и Дортмундеру казалось, что он справился вполне неплохо, за исключением одеревенелости и чесотки, но Рой в какой-то момент сказал «Снято», а потом добавил:
— Ребята, позвольте кое-что прояснить. Мы знаем, вы не хотите, чтобы ваше лицо светилось в камере, но, в свою очередь, вы тоже не смотрите в камеры. Вы должны беседовать, так беседуйте. Смотрите на тех, с кем разговариваете. Представьте, что здесь нет камер, хорошо?
— Хорошо, — сказали все хором, и Рой начал снимать заново, и все быстро поняли, что им нужно делать, все. Дортмундер даже заметил, что как только он перестает думать о камерах, зуд исчезает. Еще один плюс.
Но Рой снова сказал «Снято» и обратился к Дугу:
— Дуг, мне кажется в кадре нужна девушка. Чтобы было на что смотреть.
— Ты абсолютно прав, — согласился Дуг.
Поэтому Дарлин встала с дивана, где она читала журнал «Пипл», Марси объяснила ей, кого она должна играть, что ее должно мотивировать и подкинула ей парочку фраз, которые ей нужно сказать в кадре. Идея заключалась в том, что она приходит в бар со своим парнем Рэем, но он должна ждать за барной стойкой, пока все удаляются в заднюю комнату для бесед. А поскольку она не имеет никакого отношения к краже, она будет интересна в кадре, с чем все и согласились.