Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
Процесс обследования этой кости усложнялся еще и наличием специальной инструкции. Согласно ней физическая целостность артефакта не должна быть нарушена, другими словами не законным считалось откалывать небольшие элементы от предмета и макать его во флаконы с кислотой. Таким образом, тестирование проводилось опосредованно при помощи света, температур, взвешивания и так далее, что, естественно, требовало больше времени, нежели расщепление и погружение в жидкость.
Три пятьдесят семь (бип бип бип бип бип бип бип бип).
— Возможно, — советовал
— Ты говоришь, — произнесла мама Марча совсем недружелюбным тоном, — как мой мальчик Стэнли.
По-прежнему пятьдесят семь. Четыре парня с кучей багажа закончили посадку в гидросамолет. Пилот, приподняв бровь, спросил у Келпа:
— Ты идешь или нет?
— Нет, — ответил тот и посмотрел вниз.
Пилот как будто не услышал:
— Послушай, приятель, я улетаю.
— До свидания, — попрощался Келп.
Мужчина покачал сердито головой:
— Это гидросамолет и он стоит сейчас в доке. И если ты не летишь, то что делаешь здесь?
— Прогуливаюсь по городу, — объяснил Келп, но, заметив, что пилот не собирается оставить его в покое, решил покончить с этой болтовней и добавил: — Очень скоро, ваши люди попадают за борт.
Что было чистой правдой. Самолет на холостой ходу в доке беспокойно колыхался на волнах, поэтому лица пары пассажиров уже приобретали зеленоватый оттенок. Пилот, заметив это, выругался, вскочил на борт своего верного коня и попрощался.
Три пятьдесят восемь. Градец посмотрел на часы: 3:56.
— Он скоро будет здесь, — сказал он апатичным Ласку и Терменту.
Снова пятьдесят восемь.
— Хватит, — взвыла мама Марча, резко вывернула руль влево и промчалась сквозь перекресток, оставив за собой семь автомобильных аварий, но сама выбралась без потерь.
— Время, — пробормотал Дортмундер, поглядывая одним глазом на свои часы, а другим — на счетчик.
Три пятьдесят девять. Тини, остановив движение, пересек Первую авеню.
Ровно четыре часа дня. Как только гидросамолет отчалил от парома, на котором Келп остался единственным «уцелевшим», на севере, двигаясь в сторону побережья, рассекая волны, показался небольшой отполированный катер с подвесным мотором, как в фильмах о Джеймсе Бонде, на который тот имел привычку прыгать с проходящего мимо гидроплана. Стэн Марч в желтом мокром плаще и шляпе стоял у руля. Проворно и уверенно он корректировал скорость судна и мастерски остановил его прямо у ног Келпа.
— Вот, что я сделал, — начал Марч, наклонился и положил ладонь на грубые доски парома, чтобы придать лодке устойчивое положение, пока Келп на нее взбирался, — я повернул возле бруклинской стороны Губернаторского острова, чтобы там не наткнуться на паром к Статуе Свободы, затем прежде чем повернуть в сторону Уильямсбергского моста я проехался по стороне Манхэттена, потому что там меньше коммерческого транспорта.
— Хорошо, — сказал Келп. — Я думал, что тот самолет никогда, черт побери, не сдвинется с места.
— У нас есть еще время, —
Четыре ноль одна.
— Я не хочу сказать, что… — начал Дортмундер.
— Тогда и молчи, — посоветовала ему мама и направилась на восток, проскочив перекресток 26-ой и Второй авеню на красный свет, не обращая внимания на сигналы других авто, едущий в центр.
Четыре ноль две. Тини шагал по кучам мусора в тени трассы ФДР; грабители не последовали за ним. Впереди растянулся забор-сетка, а за ним разваливающееся старое здание паромной станции. Слева и справа под магистралью валялись детали старых машин. Но где, Тини задавался вопросом, Дортмундер и мама Стэна, где такси?
Едут и едут. (По-прежнему 4:02). C визгом вписавшись в левый поворот на Первой авеню после очередного игнорирования красного сигнала на 27-ой, такси мчалось вперед. Дым шел из-под колес, но мама Марча только подняла выше острый подбородок и уткнулась в лобовое стекло. Позади нее Дортмундер крепко вцепился в пепельницу. Ведь это была единственная вещь, за которую он мог держаться.
Четыре ноль две. (Да, все еще 4:02). Пока Марч направлял катер на север вдоль берега, Келп занялся белым медицинским халатом, извлеченным из бумажного пакета. Встряхнув нарядом, одолженным сегодня из клиники в центре города, Келп произнес:
— Мы не должны опоздать.
— Но и промокнуть ты тоже вряд ли хочешь, — заметил Марч, — поэтому я двигаюсь не быстро. Не волнуйся, мы успеем.
По-прежнему 4:02.
— Уже четыре часа, — посмотрев на часы, заявил Градец. — Спущусь вниз, чтобы встретить его.
Четыре ноль три, в конце концов. Тини вышел из-под трассы, поближе к забору. Справа от него стояли машины, а несколько из них с дип номерами. Охраняемые ворота располагались подальше, там за авто. Часовые еще не знали, что их ожидает, но очень скоро ситуация измениться.
Наконец, появилось такси — желтая комета стрелой вынырнула из-под ФДР трассы, скользнув возле его левого локтя, и резко остановилась в нескольких сантиметрах от забора. Двое охранников в легком недоумении наблюдали, как пыль десятилетий мягко поднялась в воздух и медленно обволакивала такси и окружающих.
— Почему бы нам просто не протаранить забор? — предложил Дортмундер.
— Три доллара восемьдесят центов, — ответила ему мама Марча, постучав по счетчику свободной правой рукой.
— Во время, — пробормотал Тини сам себе и остановился позади авто.
— Не здесь, — сказал Келп, присматриваясь к стене на южной стороне паромной станции, пока Марч удерживал лодку на неспокойных волнах.
— Говорил я тебе, что у нас есть время, — напомнил Стэн.
Дортмундер проворчал и оплатил по счетчику плюс пятьдесят центов чаевых.
— Транжира, — прокомментировала мама.
Дортмундер, пытаясь сохранить чувство собственного достоинства, вышел из такси и приблизился к воротам. Мама Марча включила сигнал «не работаю», что было частью плана.