Весь Дортмундер в одном томе

Уэстлейк Дональд Эдвин

Макс слегка усмехнулся.

– Ну, фактически, я украл у грабителя кольцо.

– Ты украл...

– Его кольцо.– Макс и поднял руку и продемонстрировал трофей.– Вот оно. Видишь? На нем имеется триграмма, и...

– Ты держал его под прицелом и решил...

– Нет-нет, потом. Когда приехала полиция.

– Ты украл у грабителя кольцо в присутствии полиции?!

– Ну, они предложили осмотреться и проверить, все ли на месте, и тут меня озарило. Я сказал, что кольцо у грабителя на пальце принадлежит мне. И тогда копы приказали вернуть кольцо мистеру

Фербенксу.– Макс сиял.– Тот парень был взбешен.

– Настолько взбешен, что сбежал из полиции, вернулся в поисках тебя, не нашел и в качестве компенсации унес добра на четверть миллиона долларов.

– Неплохая сделка с его точки зрения.– Макс вытянул руку, чтобы полюбоваться кольцом.– И с моей тоже. Ведь страховая компания возместит весь ущерб. Она же принадлежит нам.

– А судья задаст тебе несколько вопросов.

– Ну да, я так и предполагал,– согласился Макс, и тут на его хорошее настроение наползла темная туча.– Но мы ведь сможем снизить опасность, да? В смысле, я могу сказать, что заехал туда за личными вещами, не подпадающими под запрет Главы 11. Так случилось, что именно в этот момент в дом забрался грабитель, к счастью, я оказался начеку и бла-бла-бла. И не возникнет необходимости упоминать про Мисс Сентябрь. Главное – соблюдать максимальную осторожность, чтобы Лютеция ни о чем не узнала.

– Суду явно не понравится, что сразу после этого ты покинул страну.

– Не сразу! Уолтер, эта поездка была запланирована еще несколько месяцев назад. Ты же знаешь, что я заранее планирую все свои перемещения.

– Я говорил по телефону с судьей.

– И ?

– Сложнее всего было убедить его встретиться с глазу на глаз, прежде чем начнется судебное заседание с участием всех заинтересованных сторон.

– Судебное заседание? Зачем?

– Да затем, Макс,– раздраженно повысил голос Уолтер,– что ты нарушил запрет Главы 11.

– Ради бога, Уолтер, всем известно, что это просто некие условности, пустяки, к которым нельзя относиться серьезно.

– А вот судья относится серьезно к каждому пустяку. Если выяснится, что ты пользуешься замороженными активами, то он может возобновить слушания и ввести внешних управляющих от кредитных организаций...

– Этих слизняков...

– Макс!

– Да-да, слушаю!

– Включая Налоговое управление США.

Макс зарычал. Он терпеть не мог, когда его начинали обкладывать со всех сторон. Через силу он вымолвил:

– Что ты хочешь от меня?

– Отложи поездку в Найроби.

– Уолтер, это очень сложно, они...

– Но возможно, и ты об этом прекрасно знаешь. Вместо Найроби завтра ты полетишь со мной в Нью-Йорк и встретишься там в четверг с глазу на глаз с судьей.

– И?

– И будешь каяться.

Макс скорчил недоуменную гримасу.

– Как это делается?

– Потренируешься в самолете.

15

– Есть одна проблема,– произнес Дортмундер.

– Вашингтон,– предположила Мэй.

– Именно.

Шел дождь. Они возвращались домой из кинотеатра. Мэй любила смотреть фильмы, и они

время от времени ходили туда. Но в этот раз, в отличие от остальных зрителей в зале, Дортмундер видел на экране исключительно персонажей, которые не нуждались в кольце удачи. Когда те направлялись к остановке, автобус просто стоял и терпеливо их дожидался. Когда они звонили в дверь, то хозяин квартиры, должно быть, уже стоял, прижавшись к ней с обратной стороны,– судя по скорости, с которой открывал. Когда они собирались ограбить банк, то прямо перед входом обнаруживалось свободное место для парковки. Когда кого-то выкидывали из окна, то он даже не затруднялся посмотреть по сторонам, а просто протягивал руку, хватался за заранее кем-то приделанный в нужном месте флагшток и спокойно висел так, пока внизу не проезжал грузовик с сеном.

Дортмундер при желании мог припомнить несколько собственных падений с высоты, но все они заканчивались отнюдь не в грузовиках с сеном.

– Вашингтон,– повторил он.

– Это просто город, Джон,– заметила Мэй.– Ты же знаешь города.

– Я знаю этот город,– ответил Дортмундер, указывая на мокрый тротуар под ногами.– В Нью-Йорке я знаю, что делаю, знаю, где нахожусь и знаю, кто я. В Вашингтоне я не знаю ничего: ни куда пойти, ни что сделать, ни как говорить.

– Джон, в Вашингтоне говорят по-английски.

– Возможно.

– Все, что тебе нужно – партнер, который поможет сориентироваться на месте.

– И что я ему предложу за это? Половину кольца?

– Этот Фербенкс очень богат. В его квартире должно быть немало ценных вещей. Вспомни, сколько всего ты взял на Лонг-Айленде.

– Это верно. Но с другой стороны, кого я знаю в Вашингтоне? Все мои знакомые живут здесь.

– Поспрашивай.

– Кого?

– Всех. Начни с Энди, у него куча знакомых.

– Что касается Энди,– рассуждал Дортмундер, пока Мэй открывала кодовый замок в их дом,– тут все дело в том, что он любит знакомиться.

Они поднялись по лестнице. Дортмундер мечтал о стакане хорошего бурбона. Весенние дожди – теплые, но оттого не менее мокрые.

Мэй открыла дверь в темную квартиру. Щелкнув выключателем, Дортмундер саркастически заметил:

– Подумать только, Энди нет дома.

– Энди здесь не живет.

– Уверена?

Мэй сосредоточенно запирала дверь. Дортмундер поинтересовался:

– Хочешь бурбона? Или пива?

– Чая. Я сама приготовлю.– Очевидно, очередной рецепт, почерпнутый в журналах, которые она постоянно читала.

– А я пройдусь по бурбону,– решил Дортмундер.– И тоже приготовлю его сам.

Они направились на кухню, включая везде по дороге свет. Дортмундер налил себе бурбона, который выглядел теплым, даже несмотря на плавающие в стакане кубики льда; так часто бывает, когда вы знаете, что питье сейчас согреет вас изнутри.

Мэй ждала, пока заварится чай.

– Пойду в гостиную,– решил Дортмундер, вышел и тут же вернулся, чтобы сообщить.– Он здесь. Я же тебе говорил, помнишь?

Не отрывая взгляд от чая, Мэй поздоровалась: