Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
Она повернулась и одарила его терпеливым взглядом, который он терпеть не мог. — Ты знаешь, почему, — сказала она.
— Кто не придет? — он требовал объяснений. — А наши друзья?
— У нас нет друзей, дорогой, — сказала она. — Больше нет.
— Но кто-то же еще должен остаться на моей стороне!
— Я осталась на твоей стороне. дорогой, — сказала она, на этот раз за ее словами последовала грустная улыбка, которая была ни чуть не лучше терпеливого взгляда. — Боюсь, это так.
— Но раньше мы постоянно устраивали вечеринки, — сказал он, чувствуя себя несчастным и брошенным. Рядом в
— Конечно, мы раньше устраивали вечеринки, — согласилась она, чуть повысив голос, чтобы перекричать кукушку. — Ты был важным, успешным и богатым человеком, — начала она объяснять, и в этот момент кукушка стихла и спряталась. — Люди хотели, чтобы их видели рядом с тобой, чтобы все думали, что они твои друзья.
— Про них я и говорю, — напомнил Монро. — Эти люди. — Мы их пригласим. Ты напишешь пару заметок о том, как эта маленькая неприятность уже закончилась, и мы все можем вернуться к нормальной жизни, и… — Почему ты машешь головой?
— Они не придут, — тихо сказала она, — и ты об этом знаешь.
— Но я ведь все еще важный и успешный человек, — не унимался он. — И я все еще богат, согласись, хоть я и готов признать, что уже не могу этим щеголять, как раньше. Но я все еще тот, кем был раньше.
— О, милый, вовсе нет, — спокойной сказала она, легонько покачав голов в знак сочувствия, еще один жест из списка нелюбимых. — Теперь, Монро, — сказала она, — ты печально известен. Теперь ты пария.
— Ох! — воскликнул он, словно ему сделали очень больно. — Только ты так считаешь!
— Вечеринки не будет, дорогой, — сказала она. — Можем посмотреть фильмы по телевизору.
— А как насчет адвокатов? — не унимался он. — Они содрали с меня предостаточно, Бог свидетель. Что если я приглашу их?
— Они будут рады прийти, — ответила она.
Он улыбнулся. — Видишь?
— За 350 долларов в час.
— Черт! — рявкнул он и топнул ногой. Мягкий мужчина среднего роста, средних лет, средней комплекции, его щеки слегка пошли рябью, когда он топнул ногой, из-за чего он был похож на индейку, но сам он этого не осознавал, а его жена была слишком добра, чтобы сказать ему об этом, иначе он перестал бы так делать. Но он даже понятия не имел, как комично он выглядел, когда топнул ногой и крикнул:
— Я ничего не могу! Не могу выехать из страны, даже из штата. Не могу поехать в офис…
— У тебя больше нет офиса, милый, — напомнила она.
— Вот поэтому и не могу.
— Если ты приедешь в офис СомниТека, Монро, — сказала она, — оставшиеся работники, те, кто потерял свою прибыль, могут на тебя наброситься.
— Да Боже ты мой! — вопил он. — Почему они просто не могут это переболеть? Я-то что сделал? Ровно то, что делали другие!
— Чуть больше, чем другие, — предположила она.
— Вопрос степени. Монро пожал плечами. — Слушай, а что насчет тех ребят? Ну, знаешь, старая компания из магазина? Они не могут меня игнорировать, их тоже обвинили.
— Если ты вспомнишь, Монро, — напомнила она, и снова этот противный терпеливый взгляд, — судья был очень настойчив в этом вопросе. Ты и эти
— Поддерживать контакт! — снова завопил он, как будто это мысль никогда раньше не приходила ему в голову. — Я не хочу поддерживать контакт. Как можно играть в гольф? Я хочу играть в гольф! Невозможно играть в гольф в одиночку, так как мне быть? Только ты сам, клюшки и мяч, ударяешь, идешь, ударяешь, идешь, это скучно, Алиция. Нет ничего скучнее на свете гольфа, если ты играешь один. Вся суть гольфа в том, чтобы посмеяться от всей души со своими приятелями. Ну и где теперь мои приятели?
— Не в тюрьме, — подметила она, — и ты тоже, поэтому можно считать, что вам всем очень повезло.
— Ерунда, — сказал он. Дело не в везении, а в деньгах. Отвалить кучу денег адвокатам, стоять в сторонке и дать им возможность делать свое дело. И они сделали все, как надо. Ну и как долго мне придется быть… парией! Как долго это будет продолжаться? Это все равно что быть в тюрьме, Алиция!
— Не совсем, — сказала она, и снова эта отвратительная грустная улыбка. — Не совсем, Монро, хотя я понимаю, о чем ты. Мне бы тоже хотелось чуть больше веселья в жизни. Хочешь прокатиться?
— Куда? — спросил он. — Если я отсюда выйду, никогда не знаешь, из-за какого дерева выскочит репортер и начнет задавать свои бестактные вопросы. Или того лучше — какой-нибудь взбесившийся акционер с хлыстом.
— Тогда прогуляемся где-нибудь неподалеку, — предложила она. — Возьмем Хили Сильверстоун, такая чудесная машина.
— Не хочу ее, — капризно сказал он и выпятил нижнюю губу. Он чувствовал себя мрачно. Он родился в очень богатой семье, которая долгие годы была богатой, поэтому он не умел подавлять свои чувства и сейчас он показал все свое отчаяние. Для полноты картины он бы еще и ногой топнул лишний раз, но он подумал, что глубокая тишина и неподвижность лучше выразят его печаль.
— Думаю, это хорошая идея, — сказала она. — Запрыгнем в Хили. Ветер в волосах.
— Я уже не так увлечен машинами, — ответил он.
— Это потому, что тебе пришлось отпустить Честера, — предположила она.
— Всеми мы знали, что он бывший заключенный, — напомнил ей Монро. — Он был одним из моим добрых дел, одним из добрых дел, которые уже не в счет. Но нет. Теперь я должен притворяться, что эти машины ушли в этот дурацкий фонд, чтобы их не забрали из-за всей этой суматохи, а мне пришлось в итоге уволить единственного человека, который на самом деле что-то понимал в машинах и заставлял их работать как часы. Мне очень нравилось, когда он был за рулем. Я не хочу сам ездить за рулем. Я боюсь разбить их.
— Я могу сесть за руль, — предложила она.
— Я боюсь, что и ты можешь разбить их.
— Нонсенс, — она пожала плечами. — Я никогда в жизни не поцарапала ни единой машины.
— Любимая фраза.
— Я прокачусь, — вдруг решила она, — с тобой или без тебя. На Хили. Я люблю эту машину.
— Поддерживать контакт, — сказал Монро, словно догоняя собственные мысли. — Опять эта фраза «поддерживать контакт». Я не могу поддерживать контакт с Честером, потому что он бывший заключенный, прям удивительно, конечно, и из-за этого, я теперь не могу насладиться ездой на своих же машинах.