Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
— Это отличная идея, — сказала Анна Мари, — при условии, что он вас возьмет.
— О, он нас возьмет, — сказал Энди. — Только если кто-то другой не объявится. Наша проблема в том, что кого бы он не взял на работу, всех проверяют по закону. Честер не мог больше на него работать, потому что он бывший заключенный. Все мы бывшие осужденные, Анна Мари, все четверо, Джон, Тини, Стэн и я. Нам нужны новые документы, и мы не знаем, как их сделать. То есть, мы знаем, что можно пойти к Арни Олбрайту, купить водительское удостоверение, кредитную карту, сделается за дня два-три, но при первой же проверке легенда
— И ты тоже, — сказала она.
— Ну, может немного. Он пожал плечами. — Тем не менее, эта гениальная идея Джона, поэтому именно Джон чувствует себя по этому поводу так отвратительно.
Она покачала головой, пристально глядя на него. — Вы впустую потратили три дня, — сказала она.
Он встрепенулся, как когда-то раньше. — Разве?
— Давай договоримся об одном, Энди, — попросила она. — Когда у тебя есть проблема, ты проговариваешь ее со мной. В основном, конечно, я смогу тебе только посочувствовать, но это тоже неплохо.
— Очень даже неплохо, — согласился он.
— Но на этот раз, — улыбнулась она, — я почти уверена, что смогу решить вашу проблему.
— Да ладно тебе, Анна Мари, — фыркнул он. — Сделаешь парочку свидетельств о рождении на своем компьютере? Нужно, чтобы это еще и сработало.
— Я про это и говорю. Энди, знаешь, когда я была ребенком, мой отец работал конгрессменом, в Конгрессе, в великом штате Канзас.
— Да, я в курсе.
— Так вот, большую часть этого времени, — сказала она, — и когда я училась в колледже, и даже после, он был в комиссии Конгресса по разведке, и работал с ФБР и ЦРУ и всеми теми, кто работает в этой сфере. Агенты, в общем.
— Шпионы.
— Они называют себя агентами, — поправила она.
— Правда? Энди почесал ухо. — Они сами это придумали?
— Они просто так себя называют.
— Ладно. Кивнув, он повторил за ней:
— Разведка, говоришь. Какая разведка?
— Все эти новости, — пояснила она, — со всего света, все это разведка, как говорится, исходные данные. Разведка — это когда ты выбираешь тех, кто согласился с тем, что ты хотел сделать.
— Хорошо, — пожал плечами Энди. — Звучит неплохо.
— И мой отец, — продолжила Анна Мари, — познакомился с парнем по имени Джим Грин, специалист по замене идентичности.
— Джим Грин.
— Он говорил, что назвал себя так, потому что такое имя проще всего на свете забыть.
— Это его ненастоящее имя? А какое было настоящее?
— Никто не знает. Энди, работа Джима Грина заключалась в сопоставлении новой личности и агента, пакеты идентификации настолько реальны, настолько безопасны, что они могли спокойно ездить в другие страны, их могли арестовывать, их могли судить, они могли делать что угодно, и их личность проходила все испытания.
— Это очень хорошо, — согласился Энди.
Анна Мари добавила:
— Это гораздо лучше, чем программа защиты свидетелей. Эти агенты на пенсии прошли обвинения в убийстве, религиозно-юридические обвинения, смертные приговоры, они до сих пор прекрасно живут с новыми личностями,
— От чего?
— От старости. Суть в том, что он может дать вам именно то, что вам с Джоном нужно.
Энди сомневался:
— А зачем ему это?
— Я знаю его уже много лет, — сказала она. — Он и мои родители были соседями в Вашингтоне. Сейчас он на пенсии, но уверена, я смогу его найти.
— И ты думаешь, что он это сделает для тебя.
— О, конечно. Она рассмеялась:
— Я всегда ему нравилась. Он качал мне на руках.
— Когда ты была маленькой.
— Ой, и когда мне было семнадцать, и восемнадцать, — лукаво сказала она. Поднявшись, она добавила:
— Я сделаю пару звонков.
12
— Бенсон, — сказал Джим Грин. — Бартон. Бингэм.
— В фамилии Бингхэм семь букв, — подметил Чирачкович.
— Без буквы «х».
Чирачкович удивился:
— А так можно?
— Можно все, что мы захотим, — ответил Джим Грин, — лишь бы было шесть букв и начиналось с «Б». Бургер. Бэйли. Боланд.
Комната, в которой сидели Джим Грин и Антон Чирачкович, практически колено к колену, была маленькой, квадратной, без окон, освещаемая клавиатурами и экранами практически со всех поверхностей. Джим Грин, долговязый мужчина неопределенного возраста, с чертами, которые расплывались, как только на него посмотришь — обычный нос, скучные глаза, стандартные брови, тонкие, но не слишком, губы, вообще незаметный подбородок, какой-то непонятный коврик на голове, который имитировал некое подобие лысеющей шевелюры, где-то коричневые волосы, где-то седые, поэтому на коврик это было не очень похоже; ну кто выйдет на улицу с такой прической? Он сидел на складном металлическом стуле, ноги на носочках, чтобы дотянутся до ноутбука, тусклый свет от которого тонул в складках его лица.
Напротив него сидел в старом неоднократно починенном кресле Антон Чирачкович, крупный, лет шестидесяти, с огромными бровями, большими жировыми складками на шее, одет он был в слишком тесный для него костюм, белую рубашку и темный узкий галстук. Одним словом, он выглядел именно так, как и должен был: бывший хулиган и мошенник, который много лет варился в коррумпированном правительстве где-то на востоке Урала, пока его время не закончилось. А теперь за ним устроили погоню, словно за бездомной собакой.
Точнее быть, не совсем прямо сейчас. Не в этой безопасной комнате, где-то в бездне загородного дома Джима Грина чуть за пределами Дэнбери, штат Коннектикут, при чем настолько в бездне, что даже не в пределах дома, а где-то в глубине холма за ним, в который можно попасть только через проход, сделанный из меди и свинца, чтобы даже радиоволны сюда не проникали.
В отличие от Чирачковича, Джим Грин никогда не пытался превратить обслуживание правительства в деньги. Он был художником, манипуляции с идентификацией личности были его искусством, а правительство Соединенных Штатов — его покровителем. Для него было достаточно делать свою работу лучше всех, видеть страх в глазах знатоков, кто знал о его работах, и продолжать двигаться вперед, словно тень, среди ничего не подозревающих людей.