Весь Дортмундер в одном томе

Уэстлейк Дональд Эдвин

Двое остальных поставили что-то на нижний комод. Это был сэндвич на картонной тарелке. Суп в картонном стакане. Мороженое еще в одном таком же стаканчике, сверху пластиковая ложка. Они ему кивнули, показали на еду и развернулись.

— Эй, — позвал он. — Эй, погодите минутку. Я не тот, кто вам нужен, какой смысл меня тут держать?

Они не ответили. Они просто ушли, закрыли дверь, повернули ключ в замке, вынули ключ и забрали с собой.

Чертовы козлы! Вот как они могли так опростоволоситься…

Ладно, который сейчас час? На улицу не выглянешь, часов у него не было, поэтому он не мог

определить, день ли сейчас, ночь ли, или что-то третье. Но сэндвич, суп и мороженое говорили о том, — а его желудок был полностью с этим согласен — что сейчас время ужина. Как долго они собираются его тут держать?

Может в записке что-то об этом сказано? Он развернул ее и прочитал:

Уважаемый мистер Дворецкий,

Нам очень жаль, что пришлось захватить вас с собой. Изначально это не планировалось. Нам нужно согласие вашего работодателя по поводу одной бизнес-ситуации. Обсуждения могут занять некоторое время, и, к сожалению, мы не сможем выпустить вас раньше заключения соглашения. А пока мы предоставим вам еду и кров. Мы можем принести вам журналы или книги, если желаете, можем принести даже телевизор, однако связь здесь в горах не очень хорошая, а доступ к спутнику, сами понимаете, мы вам предоставить не можем. Если у вас есть какие-то пожелания, мы можем вам что-то принести, напишите, что вам нужно на обратной стороне этой записки и просуньте под дверь. Мы считаем, что нам не стоит вступать с вами в диалог. И еще раз, простите, что пришлось подключить вас к этой операции. Мы все надеемся, что это все скоро закончится. А пока сидите, отдыхайте и наслаждайтесь вашим неожиданным отпуском.

Ваши друзья.

Идиоты. Поглощая сэндвич — ветчина со швейцарским сыром, медовой горчицей и майонезом, неплохое сочетание — Дортмундер размышлял в этой комнате, этом кубе, в котором его заперли.

Как так?

53

Когда Монро Холл услышал щелчок его шариковой ручки, когда та коснулась пола, он тут же швырнул металлический стержень на подоконник, который ударился о фанеру, закрыл окно и уже был посреди комнаты, когда дверь открылась, и в комнату вошли пятеро клоунов в разных масках.

— Теперь чего? — потребовал он объяснений, надеясь, что кто-то ему все-таки ответит. Ему нужно было вновь услышать тот голос, который он однажды где-то уже слышал. С ним была связана какая-то неприятная ассоциация, но это все равно не помогало; большинство разговоров за последние несколько лет были связаны с чем-то неприятным.

Но никто из них не проронил ни слова. Один, который был в маске Франкенштейна, принес ноутбук, а второй, в зеленой лыжной маске с оленями, принес сложенный пополам листок бумаги, который он протянул Холлу.

Холл сделал шаг назад и листок не взял. — Вы, ребята, будете иметь большие неприятности, — сказал он, разглядывая их. — Вы облегчите себе участь, если отпустите меня прямо сейчас. Чем дольше это все…

Человек-Лыжная маска снова сделал шаг вперед, помахивая перед его лицом листком бумаги, настаивая, чтобы тот его взял. Холл скрестил руки. — Если хотите мне что-то сказать, — упрямо заявил он, — значит говорите.

На фоне Франкенштейн начал что-то шептать на ухо Бандиту в Бандане, который согласно ему кивал. То же самое делали Бумажный пакет и Одинокий

Рейнджер. Холл пытался взглядом ухватить всех сразу, при этом демонстративно игнорируя листок, и тут Франкенштейн и Бандит подошли ближе и стали по обе стороны от Лыжной Маски. Вдруг они схватили Холла под руки и отнесли в конец комнаты и силой посадили на кровать.

— Что вы… Что вы делаете?

Франкенштейн и Бандит стали по обе стороны от него, чтобы держать его на месте. Лыжная Маска подошел ближе, развернул листок бумаги и подставил под самое лицо Холла.

Холл знал, когда нужно сдаваться. — Ладно, — расслабленно сказал он. — Ладно, я прочту. Можете отпустить меня, я сам прочту.

И они его отпустили. Лыжная Маска отдал ему листок, и Холл начал читать:

Вы войдете на свои оффшорные счета. Вы переведете деньги на другие счета, которые мы вам скажем. Когда транзакции будут завершены, мы вас отпустим.

— Ни за что.

Он посмотрел на них, они стояли полукругом, изучая его, и ждали, что он будет делать.

— Не буду, ни сейчас, ни когда бы то не было, — заявил он, — пока вы меня тут держите, единственное, куда я могу дать вам доступ, так это в 911. Видимо, вы, ребята, очень низкого обо мне мнения, должен я вам сказать.

Они переглянулись. Некоторые из них пожали плечами, а потом все развернулись и направились к двери.

Холл вскочил на ноги. — Свои деньги зарабатывайте! — крикнул они им в спины. — Не нужно приходить ко мне и клянчить!

Они вышли, унося с собой ноутбук, закрыли за собой дверь, а потом послышался поворот ключа в замке.

Холл тут же ринулся искать свою ручку и нашел ее возле плинтуса. Видимо, когда дверь открылась, она сдвинулась. Это была его так званая система сигнализации. И снова, как и в прошлый раз, он вставил конец ручки в замочную скважину, достаточно далеко, чтобы она висела, но не выпадала, и достаточно далеко, чтобы ее цепляли ключом, когда дверь открывалась. Эта идея уже сослужила ему хорошую службу, и он был уверен, что это был не последний раз.

Когда сигнализация была восстановлена, он вернулся к окну, над которым он работал, как вдруг в комнате погас свет.

Серьезно? В темноте он обошел кровать и на ощупь нашел дверь в ванную, пощелкал выключателем — здесь света тоже не было.

Здесь царила кромешная темнота, и так будет, конечно же, все время, в независимости день на дворе или ночь. Он понял, к чему они ведут. Кормить они его не особо собирались, а сейчас хотят еще и оставить одного в кромешной темноте до тех пор, пока жуткий голод и чувство потерянности не заставят его идти на уступки.

Ну, они все равно этого не дождутся. Он прекрасно справлялся и с более суровыми противниками, не такими любителями как эти. Ему не нужен был свет, по крайней мере для того, что он собирался сделать.

В темноте он по стенке дошел до нужного окна. Он открыл его, высунулся и достал стержень, который до этого выкинул. Это была длинная палка из прочного металла, дюймов восемь в длину, шириной примерно с дюйм и толщиной с четверть дюйма. Это была часть смывающей системы в туалете. Теперь приходилось смывать руками, но это не так уж и страшно. По крайней мере, для того промежутка времени, которое он собирался здесь провести.