Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Часть вторая.
Шрифт:
– На выход! – офицер снова открыл дверь, - Беклемешев!
– Я! – отозвался боец, который успокаивал меня.
– Остаёшься с мальчиком. Головой за него отвечаешь, понял?
– Так точно! – недовольно ответил парень, в то время, как остальные спешно покидали КУНГ.
– Вот так-то, Санька! – сказал парень, раскатывая маску, явив мне своё молодое лицо.
– А что происходит? – решился спросить я.
– Не знаю, нам не положено знать, нам положено выполнять приказы.
Ждать пришлось довольно долго, пока
– Ну, вот, я же говорил, что всё нормально будет, - улыбнулся мне Беклемишев, - С нами стараются не спорить.
Двигатель нашей машины завёлся, и мы куда-то поехали.
Привезли нас в какую-то военную часть, где отвели в столовую, позволили посетить долгожданный туалет, и отвели в изолированное помещение с закрашенными окнами и застеленными нарами.
– Отдыхать! – распорядился лейтенант, - Саша, за мной.
Лейтенант провёл меня казарменным коридором в канцелярию, где сидели командир части и мой знакомый майор.
Лейтенант вышел, а майор обратился ко мне:
– Прости, Саша, что оторвал от печальной церемонии, поверь, были причины. Я сейчас связался с полковником, он приказал мне отправить тебя в часть немедленно. То есть, сейчас ты садишься в машину, и едешь в Москву. Вопросы есть?
– Вопросов нет, товарищ майор, я и не хотел задерживаться. С кем надо, я встретился и попрощался, а то, что здесь происходило, вы не расскажете, не так ли? Хотя догадываюсь, что это как-то связано с моим отцом.
– Да, но отчасти. Я уже говорил, что опасались беспорядков, подробности узнаешь у полковника, если он сочтёт нужным тебе рассказать. Ничего не забыл?
– Рюкзак! – вспомнил я, - В детдоме остался!
– В детдоме? – удивился майор.
– Да, я там навещал друзей, а утром за мной приехал брат, да и неудобно, с рюкзаком на похоронах…
– Понятно. Заедете, - обратился майор к командиру части. – Всё, Саша, отправляйтесь.
Сделав все необходимые приготовления, получив, в том числе сухой паёк, мы сели в «УАЗик» и выехали из части. Помимо нас с водителем с нами ехал сопровождающий, старший лейтенант, вооружённый табельным пистолетом, по-моему, «Макаровым», и автоматом Калашникова, закреплённом в штатном держателе.
Меня разместили на широком заднем сиденье.
Когда я забежал в нашу спальню, Серёжки с Артёмкой там не было. Не было и моей фотографии на тумбочке. На мой вопрос ребята сказали, что за ними приехали, и куда-то увезли.
Сердце неприятно защемило, но спрашивать было некого, а молодой воспитатель сказал, что Артёмку увезли в больницу.
Забрав рюкзак, я побежал к машине. Там, никого не стесняясь, бросил рюкзак на сиденье, сам разлёгся, положив на рюкзак голову. Хорошо быть маленького роста, удобно расположившись на сиденье, как на полке поезда, я спокойно уснул, отдыхая от нелёгкого дня.
Довезли хорошо, ни разу я не падал на пол, разбудили только
Здесь дали умыться, привести себя в порядок, и позавтракать в столовой. Одно плохо: своих друзей я не увидел, мне сказали, что они уже на занятиях. Не успел я их предупредить, что меня раскрыли.
После завтрака я был отведён в кабинет полковника Бахметьева.
Полковник отпустил сопровождающего, сесть мне не предложил, хмуро разглядывая меня, молчал.
Я, сделав туповатое выражение лица, почти по Петру Первому, у которого в Уставе было написано, что солдат должен иметь вид «придурковатый, и преданно есть начальство глазами», тоже молчал и ел глазами начальство, прикидываясь глупым ребёнком.
– Ну, что скажешь? – наконец нарушил молчание полковник.
– Курсант М. прибыл по вашему приказанию! – гаркнул я.
– С этого и надо было начинать, - полковник немного расслабился, - Почему не доложил о том, кто твой отец?
– А надо было? – неподдельно удивился я, - Мы анкету не заполняли, курсанты мы здесь неофициально, можете отправить домой в любой момент.
– Тут ты очень близок к истине, - согласился со мной полковник, - С такой родословной у нас служить вы не можете.
– Совершенно верно, - согласился я, - не дворяне-с. Сын за отца…
– Поговори мне ещё. В карцере давно не сидел?
– Я понял. Разрешите идти? Ребятам тоже?
– Опять ты за своё! – вздохнул полковник, - Ребята твои, они кто?
– По происхождению? Не знаю, - развёл я руками, - С Зосимой я вместе сидел в лагере, Лена сирота…
– Где-где ты сидел? – подался вперёд полковник.
– Не скажу, - опомнился я, - вы нас сразу расстреляете.
– Как это – расстреляем? – опешил Бахметьев.
– Потому что такого лагеря, как бы, нет. Я всё выдумал.
– Это оттуда у тебя такие увечья? – тихо спросил командир. Я кивнул, глядя в сторону, прикидывая, как выбраться из этого непростого положения. Если войдёт вооружённый конвойный, завладею его оружием, потребую освободить друзей, и…
– Что-то ты напрягся, Саша. Расслабься, никто вас здесь арестовывать не собирается. Но ты должен рассказать мне всё. Пойми, у меня спецвойска, я не могу держать здесь непроверенных людей!
– Не держите, - негромко сказал я, - я всё равно всё не расскажу, для нас это слишком опасно.
– Не доверяешь мне? – поднял брови полковник.
– А вы мне? Сын вора, осужденный, возможно, беглый преступник. Вы поверите, что нас с Зямой приговорили к смертной казни, с отсрочкой на пятнадцать лет? А потом продали в рабство? Я тоже сейчас не верю, мне кажется, что видел страшный сон. Я очень боюсь, товарищ полковник, опять проснуться там, боюсь собак, надзирателей, которые от скуки стреляют в ребят дротиками с парализующим ядом…
– Что ты мелешь, сопляк! – полковник медленно поднимался из-за стола. – Начитался о концлагерях?!