Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Часть вторая.

Машков Александр Иванович

Вдоль коридора мастерской была выставка изделий. От их вида мне стало нехорошо, насколько уродливыми показались мне эти башмаки, костыли, палки и громоздкие инвалидные кресла.

Такие неуклюжие предметы, призванные облегчить жизнь несчастным детям.

Мне подобрали по росту и весу палочку, незамысловатую, без всяких украшений, зато удобную. Сразу стало легче ходить.

– Ну вот, совсем другое дело, - осмотрев меня, сказал брат, - не будешь ковылять перед людьми.

Нас привезли… домой! Я чуть не бегом

побежал к такому родному дому, и остановился в открытых воротах. Двор был полон незнакомыми людьми в тёмных одеждах, особенно густо они стояли у входа. На улице стояла милицейская машина. Милиционеры не показывались, но всё равно мне стало неприятно.

Жорка крепко взял меня под руку и повёл к входу в дом.

У крыльца, на двух табуретках, стоял гроб, обитый красной материей с чёрной окантовкой.

Только тут я понял, что там, в гробу, лежит моя мама! Я рванулся, было, к ней, но Жорка удержал, проводил меня к папе, что сидел рядом с гробом, молчаливый, с серебром в волосах.

Увидев меня, приветливо улыбнулся, морщинки на осунувшемся лице слегка разгладились.

Я сел рядом с ним, Жорка опустился на табурет, с другой стороны.

– Сынок! – прижал меня к себе папа. Я не отстранился, боясь посмотреть на маму. Только немного успокоившись, решился взглянуть на строгое мамино лицо, неумело перекрестился.

Среди женщин пробежал одобрительный шёпот.

Когда все попрощались с покойницей, мы загрузились в катафалк, гости поехали на автобусах.

На кладбище могила была отрыта возле Лискиного памятника, на котором была прикреплена новая фаянсовая фотография. Девочка счастливо улыбалась. Я знал, что она в это время смотрела на меня.

Хотя и был в подавленном настроении, я заметил наряд милиции, и не только. С удивлением увидел несколько здоровенных ребят в форме той части, где я проходил тренировки.

Форма походила на форму морской пехоты, только была удобнее и вместо сапог были высокие ботинки на шнуровке.

Я, было, забыл о их существовании, но, когда уже закопали могилу, под звуки колыбельной, исполненной приглашённым оркестром, меня за руку кто-то тронул.

Оглянувшись, видел мальчишку чуть помладше меня.

– Тебе передали, - прошептал он, сунув незаметно записку.

В записке было: «Не выходи за ограду, подойди ко мне. Майор СУ Агеев».

Оглянувшись вокруг, нашёл знакомого майора, того, кто подвозил нас в часть. Сейчас он стоял у ворот с независимым видом, не глядя на меня.

Тем временем на холмик укладывали мраморную плиту и устанавливали памятник с выгравированным портретом мамы.

Меня держал, приобняв, отец, с другой стороны стоял Жорка.

– Осиротели мы окончательно, сын, - обратился ко мне папа, все наши девочки… - голос отца прервался, но он справился с собой, и продолжил:

– Прости меня, Саша, не думал я, что ты настолько покалечен.

–

Ничего, папа, я приду в норму, обещаю, - ответил я, с болью в душе глядя на два любимых лица, теперь уже только на фотографиях, - потом свяжусь с тобой.

– Это будет не простое задание, Саша, надо найти улики, связь между кланом Хана и одним влиятельным лицом в столице. Я дам адреса. Имея такой козырь, можно будет разговаривать… с твоими родственниками. К сожалению, кроме тебя я не могу никому поручить это дело, там слишком опасные сведения для нас.

– Я понял, папа, - ответил я. – Милиция кругом, они что, собрались брать тебя?

– Не думаю. Обеспечивают порядок, чтобы не было происшествий. Прошёл слух, что нашу маму отравили в психушке, народ волнуется.

Я согласился с отцом, вспомнив, в каком состоянии была мать в последнюю нашу встречу.

– Пап, я не поеду на поминки, - сказал я, - за мной приехали.

– За тобой? – удивился отец.

– Да, видишь, люди в чёрной форме, как у меня?

– Так ты… в этих частях служишь?!

– Не служу, тренируюсь.

– А если предложат остаться? – я пожал плечами:

– Безопаснее всего мне у спецназа сейчас. Я хочу попроситься в Суворовское училище.

– Ты парень умный, решай сам.

У меня в руках были гвоздики, цветы. Я их разделил, положил на могилы мамы и Лиски, и пошёл к майору.

– Ну, здравствуй, Санька, - не глядя на меня, сказал майор, - Вот уж не думал тебя здесь увидеть. Это твой отец?

– Да, это мой папа, мы сегодня похоронили маму, а рядом лежит моя сестра. Её убили сынки местных боссов.

– Знаю, Санёк, извини, но у нас другие задачи.

– А это не ваши люди делали обыск в нашем доме? – подозрительно посмотрел я на майора.

– Саша, я повторяю, у нас другие задачи. Мы не проводим обыски, не ведём расследования. Полковник тебе всё объяснит, если посчитает нужным. А сейчас полезай вон в тот КУНГ, и сиди там. Здесь я сам разберусь. Не волнуйся, твоим родным ничто не угрожает.

Я поверил. А что мне оставалось делать?

Парни в чёрной форме помогли забраться мне в КУНГ без окон. Только на скошенных углах были маленькие окошки, освещавшие внутренность помещения. Здесь были установлены кресла, как в автобусе, на них сидели ребята из нашей части.

Почти все знали меня, я часто видел, как за нашими тренировками наблюдали взрослые парни.

– Привет, Санёк! – здоровались они, - Ты с нами?

– Внимание, бойцы! – заглянул в дверь лейтенант, - Мальчика ни о чём не расспрашивать, приготовились.

Ребята раскатали балаклавы, взяли на изготовку автоматы. Мне стало страшно, живо вспомнилась расправа с мальчишками-беглецами. Даже непроизвольно задрожала больная нога.

– Не боись, пацан! – подмигнул мне боец, сидевший напротив меня, - всё будет нормально!