Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Часть вторая.
Шрифт:
Снова убрав письмо, задумался, вспомнил детский дом, ребят. Захотелось вдруг к ним, тоже ужасно соскучился. Пусть к Ниночке не попаду, так хоть к друзьям съездить! Заодно маму похоронить. Не обязательно у отца жить, можно поселиться у ребят. Кто меня выгонит из родного детдома?! И взять меня непросто, это я перед братом прикинулся таким беспомощным ребёнком, на самом деле силы ещё остались, а ненависти хватает на десятерых. На кого ненависть? На тех, кто захочет опять упрятать меня на каторгу.
Надо всё взвесить,
И вот, опять решил идти к ним со своим несчастьем! Нет, в первую очередь встретиться с ними, всё остальное – потом.
Поездкадомой.
На другой день я отпросился в медпункт.
Медпункт на этом полигоне, вернее, в воинской части, был лучше районных поликлиник, которые я знал. Ещё бы, будучи ребёнком, без болезней не обойдёшься.
Я не говорю об узких специалистах, речь идёт об оборудовании. Отстояв небольшую очередь, состоящую из ребят, получивших незначительные травмы на тренировках, я вошёл в кабинет.
За столом сидел и записывал в карточку свои выводы о предыдущем пациенте, военврач, его ассистенткой была молоденькая медсестра. Обычно такие должности занимают не вольнонаёмные, скорее всего, девушка была женой какого-нибудь лейтенанта.
Она сняла с моей ноги бинт и позвала врача:
– Геннадий Алексеевич, вам надо на это посмотреть…
– Где это вы, молодой человек, получили такую странную травму? – строго спросил меня военврач таким тоном, что мне захотелось сбежать, потому что показалось, что он видит меня насквозь.
Может, так оно и было? Человек-рентген, такому на войне не нужен будет аппарат, и так все внутренности увидит.
Отогнав дурацкие мысли, я беспечно заявил:
– Помните, Пётр Первый давал медаль «За пьянство»? А это медаль за… - прикусил я язык, глянув на медсестру.
– Ясно, - буркнул врач, - давай-ка, сделаем снимок, - ошибся я, что ли? Не видит насквозь?
– Вдруг, трещина, - пояснил мне Геннадий Алексеевич, - или кость загнила. Давно это у тебя?
– Почти полгода, - посчитал я примерное время с весны. Доктор только головой покачал:
– Ты что, с такой ногой тренируешься? – дошло до него, - Немедленно прекратить! Без ноги хочешь остаться? – разочарованный вздох был ему ответом.
– Куда торопишься? – удивился доктор, - У тебя вся жизнь впереди, успеешь ещё повоевать.
– Не воевать я хочу, - возразил я, - силы восстановить немного, совсем слабый стал, а теперь ещё предпишете постельный режим.
– Может, и не постельный, но костыли бы я тебе выписал. Пока ограничусь освобождением
– Понял…
– Не слышу!
– Так точно, товарищ майор! Понял! – звонко крикнул я.
– Вот так-то лучше. Совсем молодёжь распустилась.
Сделав мне снимок, почистили рану, отчего мои глаза стали мокрыми, перевязали и отпустили с освобождением от тренировок на руках. Тяжело вздохнув, отправился на приём к полковнику.
– Что у тебя? – нахмурился полковник, взяв бумагу из моих рук, - Всё так серьёзно? – я кивнул и сказал:
– Товарищ полковник, если так уж вышло, отпустите меня на побывку. У меня мама умерла, на похороны надо ехать.
– Кто же тебя держит? – удивился полковник, вставая из-за стола, - Помощь нужна?
– Нет, за мной брат приехал, я только хочу попросить, чтобы на время моего отсутствия вы поселили здесь моих друзей. Волнуюсь я за них.
– То есть? – не понял полковник, - А их родители?
– Нет у них родителей, мы одни живём, за нами приглядывают, снабжают продуктами, не удивляйтесь, так получилось.
– Хорошо, поселим их здесь, найдём им место. После твоего возвращения поговорим. Когда уезжаешь?
– Брат скажет. Думаю, не сегодня, так завтра.
От Бахметьева я пошёл на нашу тренировочную площадку, договариваться с ребятами.
Как ни странно, Зяма с Алёной отнеслись к моему предложению пожить пока в части положительно, только попросили не задерживаться, скорее возвращаться. Зяма вообще хотел ехать со мной, но Алёна сказала, что тогда и она поедет.
– Я бы с удовольствием вас взял, - улыбнулся я, - если бы знал, что там есть, где остановиться.
Так что домой сегодня я поехал один, оставив друзей на базе.
Пока собирался, появился брат.
– Ну, что решил? – спросил он, когда мы поздоровались, на этот раз гораздо теплей, чем вчера.
– Мне дали освобождение от тренировок, - ответил я, - так что, отпросился на похороны.
– Тогда поехали. Я купил билеты на вечерний поезд. Я знал, что ты остынешь, и согласишься ехать, - улыбнулся он на мой вопросительный взгляд.
Брат приобрёл билеты в купейный вагон. Нашими соседями были двое, угрюмого вида мужчин.
Спрашивать я ничего не стал, предполагая, что они едут с нами, как сопровождение, страховка от непредвиденных случаев.
– Жорка! – обратился я к брату, когда мы расположились за столиком, напротив друг друга, а мужики ушли в тамбур, покурить, - где вы собираетесь меня поселить? – Жорка пожал плечами:
– Собирались у себя, мы сейчас снимаем дачу у друзей, но, если ты против, посмотрим. Может, снимем тебе комнату, а, может быть, номер в гостинице.