Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.

Машков Александр Иванович

Мои новые друзья познакомили меня с ними. Девочки сразу заинтересовались новым мальчиком, стали знакомиться. Я угостил их конфетами из кулька..

– Надолго к нам?
– спросила Ира, черноглазая красавица с косами.

– Нет, ненадолго, завтра утром уезжаю.

– К кому приехал? – задала вопрос другая девочка, напротив, очень светленькая.

– Вот, к Лёше, - показал я.

– Они твои родственники? – спросили меня.

– Да, Лёша мне двоюродный брат, - нисколько не смущаясь, ответил я.

– Почему ты не говорил, что у тебя брат

есть? – спросили девочки у Лёшки. Тот не знал, что ответить, пришлось прийти к нему на помощь:

– Мы далеко живём, я здесь проездом, еду на Дальний Восток, вот, решил заглянуть, навестить дядю Володю, тётю Машу и брата.

Лёшка радостно подтвердил мою версию.

Целый день я отдыхал душой с этими замечательными ребятами и девочками, катались по полю, разговаривали о всяких интересных вещах, даже все вместе съездили снова на речку, где снова купались, до темноты.

Когда мы приехали домой, мама Маша заругалась на нас, а меня сразу загнала в ванну, принесла сухое бельё. Купала она меня на этот раз задумчиво, как-то ласково. Я понимал её, у самого стоял комок в горле, зная, что скоро мы расстанемся навсегда.

Ужинали мы все вместе. Мне наложили картошки, налили простокваши, по моей просьбе, вместо молока. Была ещё копчёная рыба, солёные огурчики и помидоры, нарезанная колбаска.

Папа Володя рассказывал, как вывозил застрявшие возы с дровами, сломался тягач, поехавший за ними. Завтра он собрался в леспромхоз, за лесом, который отвозил на деревообрабатывающий комбинат. По пути подвезёт меня. После этих слов все затихли.

– Саша, - обратилась ко мне мама Маша, - ты хотел бы остаться у нас? Навсегда?

– Хотел бы, - согласился я, - к сожалению, это невозможно.

– Почему? – удивилась женщина.

– Я немного рассказал о себе папе Володе, - посмотрел я на него, - и это не враньё. Разве что-то недосказал, но всё вам лучше не знать. Лёша, ещё раз скажи Эдику и Васе, чтобы не говорили ничего лишнего обо мне, хорошо? – Лёша кивнул, расстроившись.

– Мам, можно, Саша сегодня со мной поспит? – вдруг спросил он.

– Вам же тесно будет! – удивилась мама Маша.

– Когда я прикидывался девочкой, - улыбнулся я, - я ночевал в девчоночьей спальне, это было в летнем лагере, и ко мне в постель всегда забиралась моя соседка по кровати. Так вместе и спали, обнявшись! Она очень жалела, что я не мальчик! – засмеялся я. Все оценили юмор ситуации и смеялись вместе со мной. Папа Володя просто хохотал, до слёз, наверное, больше над собой.

– Теперь мне будет жалко, что Саша не девочка, и не со мной, - вдруг сказал Лёша, и все, удивлённо, замолчали.

– Ты хочешь сестрёнку? – спросил папа Володя.

– Хочу, - вздохнул Лёша. – Хоть кого.

Его родители переглянулись, но ничего е сказали.

Положили нас с Лёшей вместе, подставив, на всякий случай, стулья с краю.

– Расскажи мне о себе, - попросил Лёша, упираясь своим носом в мой нос. Я глубоко вздохнул, вспоминая свою короткую, но очень насыщенную жизнь, и передёрнул плечами:

– Не надо, Лёш, моя жизнь,

она... несколько страшноватая, это в кино интересно будет смотреть, или книжку про такие приключения читать. Но только не жить её. Когда рассказываешь, тоже, будто проживаешь заново. Больно. Прости, Лёшаи меня.

– Это ты прости, - возразил мальчикЛёша, - если бы ты остался, наверно, рассказал бы мне, да?

– Конечно. Брату всё бы рассказал.

– А у тебя есть брат?

– Есть. Он рыжий.

– Рыжий? – удивился Лёшка.

– У нас мамы разные. Его мама умерла.

– А твоя?

– В больнице, - я не сказал, в какой. На самом деле мать положили в психбольницу, откуда редко выходили, в наше время. Как сказал Жорка, в застенках, от пыток и издевательств, она подвинулась рассудком. Скорее всегоВероятно, врачи это заметили. Я невесело задумался. Всё-таки мама, как бы она ни относилась ко мне, для меняона оставалась мамой. А теперь я даже понимал, что она специально старалась не привязываться ко мне, но всё равно, пожертвовала ради меня и Лиской, и собой... Я всхлипнул.

– Саш, не надо! – горячо зашептал Лёшка, обнимая и прижимая к себе. – Я не знал, что тебе будет так больно! Не надо, братик... – от его слов слёзы потекли ещё обильнее, я вытирал их простынёй и сам прижимался к мальчику, как будто ища у него защиты от горестных воспоминаний.

А вообще, что ты разнюнился? – спрашивал я сам себя. – Если бы не все эти причины, то есть, не мать наркоманка и слегка сумасшедшая, значит, тыя не влез бы в эту пустую черепушку, и не было бы тебяменя здесь. А где бы я был? «И была тьма, и дух носился вонад тьмемою!!». Вот, то-то!

С такими интересными мыслями я и заснул.

Володя разбудил меня очень рано, было ещё темно. Тем не менее мама Маша уже приготовила завтрак, подоила корову.

Без аппетита я позавтракал, тепло попрощался с мамой Машей, обошлось без слёз. Пока было время, перебрал рюкзак, удобнее переложил вещи, чтобы самое необходимое лежало сверху.

Почему не с вечера? Потому что теперь сверху я положил Лискин рюкзачок, в котором хранились её когти, отмычки, финка. Стилет снова перекочевал на моё тело. Переоделся я в зелёные форменные зелёные шорты и рубашку с коротким рукавом, кармашками и погончиками. Под погончик запихал пилотку, в шорты протянул ремешок, в рюкзаке нашлись и плетёнки, не хотелось парить ноги, всё-таки ехать нам почти двести километров. Для Сибири это не расстояние.

– Красавец! – одобрил Володя, сильными руками поднимая меня к потолку. Я тихо заверещал.

– Пошли? – вздохнул папа Володя, вздохнув. Я заправил выбившуюся рубашку в шорты, подхватил рюкзак,. в котором уютно устроился свежий каравай хлеба и бутылка молока, а также кусок бекона, и зашагал к урчащей машине.

Открыв дверь, бросил внутрь рюкзак, и обернулся. У калитки стояли мама Маша и Алёшка.

Очередное моё прощанье. Я помахал им рукой, они тоже, Алёшка обнялся с мамой, я видел их такими в первый и последний раз. Машина тронулась, и дом скрылся из глаз.