Весна, которой нам не хватит

Летова Ефимия

– Попробую.

Конечно, стоило добраться до Вуджина, потому что Эймери и без того вымотался, потому что день клонился к вечеру, потому что небо снова хмурилось подступающим дождём, потому что надо было искать экипаж до Флоттершайна и возвращаться… Но, судя по всему, Эймери не думал о таких мелочах.

– Держи его за рукоять, - вздохнула я. Вытянула ладони по обе стороны от злосчастного подсвечника, сосредоточилась.

Где там хранится его память? Его, если можно так выразиться, душа? Это же просто кусок мёртвого металла, волею человека некогда обретший форму.

Неважно.

Вызвать

огонь и удерживать его сегодня оказалось отчего-то тяжелее обычного. Но я старалась – не зря же мы уехали так далеко, вопреки моим жаждущим общения и разговоров о свадьбе родственникам и малье Лестор, страдающей из-за грядущей аттестации. Должна же была быть и от меня какая-то польза…

– Она держала его в руке, - тихо сказал Эймери. Бисеринки пота скатывались по его вискам, хотя я, несмотря на свой же огонь, замерзала. – Держала в руке, когда ходила в ночи по Джаксвиллю и запирала двери на задвижки. У неё тоже был огненный дар, поэтому здание загорелось так быстро. А потом пришла к нашей пятерке. Безумная.

– Ты видел её лицо? – зачем-то спросила я. Эймери покачал головой.

– Не видел лица и вряд ли идентифицировал бы голос, но… Сказанные ею слова услышал. Видимо, Агравис вложила в них слишком много чувств, энергии… «Всех вас надо было передушить ещё в колыбели. Из чрев ваших матерей вырезать, вырвать голыми руками и раздавить, как спелые сливы», - вот как она сказала, перед тем, как поджечь их комнату, Хортенс. Да зачем нам её лицо? Агравис, судя по всему, сгорела со своим ненавистным детищем. Я видел взрослую фигуру в огне. Туда ей и дорога.

– В смысле – в огне? Она загорелась?

– Одежда загорелась, но не уверен. Это всего лишь видения медного подсвечника. И она числится среди погибших – я запросил списки.

– Мельхиорового, - зачем-то поправила я. Стёрла крошечные капельки с щеки Эймери – это был не пот и не слёзы, просто дождь мелко заморосил.

– Дик и Лажен тоже там числятся?

– Да, но… Её родной брат был скверным, - пробормотал Эймери. Поднял с земли упавшие качели. – И тем не менее…

– Его она, во всяком случае, не сожгла заживо, - вздохнула я. – Пойдём?

Эймери в последний раз оглянулся на сгоревший приют, а потом снова взял меня за руку, хотя дорога до Вуджина была широкой и достаточно ровной. Кожа его на ощупь была гораздо теплее, чем раньше.

***

В Вуджин мы добрались без особых приключений, но время было уже вечернее, позднее. Городок оказался довольно шумным и многолюдным, несмотря на позднее время, даже Флоттервиль, пожалуй, был меньше. Мы без труда отыскали очередную таверну, поужинали и выспросили как добраться до Широкой улицы - туда, где якобы проживали родственники мальёка Реджеса. Время позволяло надеяться на то, что они ещё не спят, хотя с неофициальным визитом заявляться явно было уже неприлично. Впрочем, выбора у нас не было.

Дом Симптаков оказался весьма приличным на вид: трёхэтажный, недавно отремонтированный, с неплохим садом. О богатстве и знатности своих владельцев он не кричал, но стоял с достоинством крепкого середняка. Мы с Эймери посмотрели друг на друга. Болезненная

бледность немного сошла с его лица, но всё же выглядел он неважно.

– Интересно, знали ли они о Реджесе?
– спросила я тихо. Эймери неопределённо покачал головой:

– Вот сейчас и узнаем. За укрывательство скверного родственника положена уголовная ответственность, ты в курсе? Твой будущий родственник постарался, - не дожидаясь ответа, Эймери подошёл к массивной входной двери. Постучал. Прислушался. Постучал ещё раз: коротко, но достаточно громко.

Дверь открыла пожилая, но крепкая женщина в простом коричневом платье, явно служанка. Недоумённо оглядела нас с ног до головы.

– Могу ли я увидеть мальёка или малье Симптак?
– церемонно сказал Эймери. Недоумение на лице мальи усилилось.

– Мальёк Симптак уже года два как топчет небесный луг, - ответила она.
– А хозяйка отдыхает, время к ночи. Приходите завтра.

– Доложите, - Эймери едва заметно прислонился спиной к дверному косяку - мне показалось, что ноги его не держат.
– Это важно. По поводу мальёка Реджеса.

– Что может быть важного по поводу Реджа?
– упрямо проворчала служанка, демонстрируя своё положение в доме небрежным именованием хозяйского сына.
– С небесного луга его не вернуть, полицмейстеры здесь уже побывали. А хозяйке покой надобен.

– А вы за хозяйку решать вправе?!

– Зови малье Симптак, - резко сказала я, представив на месте упрямой мальи свою Коссет. Набычившаяся было служанка внезапно сжалась, опустила плечи.

– Как вам будет угодно, малье...

– Малье Флорис.

– А у тебя дар обращаться с нижним сословием, - иронично отозвался представитель этого самого сословия.

– Да, я же верёвки из вас вью.

Несколько минут мы в молчании ожидали хозяйку. Возможно, несмотря на решение утаить особенности сына и не отдавать его в интернат и не подвергать строгому учёту, мать Реджеса тем не менее разорвала с ним связь и не горела желанием снова вспоминать о неправильном отпрыске. Старая, возможно, больная и сварливая, вроде нашей библиотекарши...

– Малье Флорис, значит?
– звучный, сильный голос заставил меня вздрогнуть. Мы с Эймери одновременно обернулись и уставились на моложавую хрупкую женщину. Несмотря на полностью седые волосы, в полумраке холла её можно было принять за довольно юную особу, такая тоненькая у неё была фигурка. Женщина подошла ближе, и я увидела, что глаза у неё зелёные – совсем как у мальёка Реджеса.

– Вы не из полиции, - задумчиво сказала она, игнорируя положенные этикетом приветствия и вопросы.
– Такие молоденькие...

– Не из полиции, - выступил вперёд Эймери, - тем не менее...

– Я понимаю, - оборвала его женщина, впрочем, грубо это не выглядело.
– Проходите, поговорим.

Вот так просто?

Возможно, смятение на наших лицах было слишком явным, потому что женщина потёрла руки – руки у неё были морщинистые, выдававшие возраст с лихвой – и добавила:

– Дара у меня нет, но я умею видеть... вы такой же, как мой сын. Ко мне ещё никогда не приходили инакие.