Весна отверженных
Шрифт:
— И поэтому ты уверен, что они в последний момент не сорвутся с крючка? — улыбнулся Великий Герцог. — Настолько, что решил не оставаться с ними в Сером Дворе?
— Им некуда деваться, мой принц, — пожал плечами чародей. — Они между двух огней: тобой и Орденом. И, уж будь уверен, они предпочтут тебя. Ты дал им хоть совершенно призрачную, но надежду. Орден же отнимет последнее — свободу. Когда маги переместились в Кор-Де-Гриз, я позволил себе ослабить поводок. Но только для того, чтобы у них создалась иллюзия, что ты относишься к ним не как к орудию, а как к полноценным партнерам. Как видишь, я не прогадал.
— Ты страшный
— Разве не стремления исполнить твои желания ты от меня ждешь, мой принц? — снова поклонился маг. — Разве тебе от твоего покорного слуги не нужна прежде всего готовность идти на все ради достижения цели? Я лишь скромно следую твоему примеру.
— Это так, — величественно кивнул Великий Герцог. — Но посмотри в окно — уже светает. Я должен хоть немного поспать перед тем, что ждет нас днем. А ты отправляйся в Серый двор. Ковен должен быть на празднике в полном составе.
— Это рассвет нашей новой жизни, мой принц, — в голосе чародея проскользнули иронические нотки. — И похоже, что грядущий день обещает быть солнечным и ясным. С твоего позволения, я отправлюсь к магам. В той партии, которую мы сегодня разыграем, мое место — именно среди этих фигур.
Гильом милостиво махнул рукой, отпуская Оллорнаса. Тот снова низко поклонился и вышел.
Оказавшись за дверью, маг оглянулся на комнату, из которой только что вышел и едва слышно прошептал:
— Как может кто-то жертвовать фигурами в партии, которую он не играет? Похоже, мой принц, ты забыл, что герцог — тоже всего лишь одна из фигур игры в осаду. Но ничего, сегодня тебе представится хороший случай об этом вспомнить.
***
— Рубины или сапфиры? — задумчиво произнесла леди Де Верлей,
Несмотря на раннее утро, баронесса была уже полностью одета. Ее праздничный наряд был скромным и в то же время изысканным. Бархатное платье цвета красного вина подчеркивало великолепную фигуру с тонкой талией и пышными формами. Высокий воротник платья выгодно оттенял длинную стройную шею женщины, а глубокое декольте щедро демонстрировало молочно-белую кожу, матовую и бархатистую. С цветом кожи могла соперничать только полураспустившаяся белая роза, бутоньерка с которой была приколота к корсажу в качестве украшения.
Густые темные волосы леди Одиль были подняты наверх и уложены в замысловатую прическу — настоящий шедевр, вышедший из-под рук лучшего из столичных мастеров. Сложное сооружение было перевито гирляндой благоухающего жасмина с вплетенными в нее жемчужинами. Несколько длинных, тщательно завитых локонов ниспадали с затылка на правое плечо.
Сейчас Одиль Де Верлей сидела в своей гардеробной перед зеркалом, придирчиво оглядывая себя. Позади нее стояла ее личная горничная Сабина и держала в руках два раскрытых бархатных футляра: синий и красный. В первом роскошно блестел гарнитур сапфировых украшений; во втором благородно сияли рубины.
Баронесса Де Верлей повернулась к служанке и оценивающе посмотрела на украшения.
— Сапфиры, — наконец, сказала леди Одиль, и горничная послушно убрала второй футляр.
Надев с помощью Сабины драгоценности, баронесса Де Верлей помедлила и взяла со стола позолоченную серебряную коробочку, инкрустированную перламутром,
Одиль ловко приклеила мушку с правой стороны лба, ближе к виску. Подумав, прилепила вторую на правую щеку.
Сабина хихикнула, как девчонка:
— Ого, желание пленить любовью и готовность к флирту! Моя леди, а тот, кому предназначено это послание, умеет ли вообще читать этот язык?
— Вот и посмотрим. Если умеет, он меня достоин, — кивнула Одиль. — А если нет, мне ничего не грозит.
Аристократка поднялась и, шелестя платьем, подошла к большому, во весь рост зеркалу. Баронесса медленно повернулась, оценивая наряд. Леди Одиль подняла руки к прическе, в очередной раз нащупывая удерживавшую ее шпильку, головка которой была украшена крупным жемчугом. Шпилька была грозным оужием: под безобидной с виду жемчужиной в золотой оправе в густых блестящих волосах баронессы прятался длинный, остро отточенный стилет.
— Веер, — сказала Одиль Де Верлей, протянув руку в сторону.
Сабина, повинуясь приказу, передала хозяйке изящный перламутровый веер.
Леди Одиль удовлетворённо кивнула и повернулась к горничной:
— Послушай меня внимательно, Сабина. Мы с тобой знакомы с детства и, пожалуй, ты единственная, кого я могу назвать подругой. Не перебивай, — баронесса сделала повелительный жест. — Поскольку вы с мужем уже давно свободные люди, я хочу, чтобы вы ни в чем не нуждались, если со мной что-то случится. Поэтому я переписала на тебя свой домик в Греньяне. Теперь он твой. Кроме того, я указала в завещании, что в случае моей смерти вам с мужем будет пожизненно выплачиваться ежемесячная рента. Сейчас я отдам тебе бумаги, там неплохая сумма.
Горничная присела в реверансе.
— Благодарю, леди Одиль, — покачала она головой. — Но я бы предпочла, чтобы с тобой ничего не случилось.
— Спасибо, милочка, — продолжила баронесса Де Верлей. — Но на все воля Единого. Еще вот что: если произойдет самое страшное, позаботься о моих девочках. Легат Айкерона Эрмано Солер — старый друг семьи. Я написала ему письмо. Думаю, легату Солеру можно доверить Ноэль и Виолет. Вот вроде бы и все.
— А твоя племянница?
— Эсса? — переспросила леди Одиль, поморщилась и покачала головой. — Спуталась с магом, дурная кровь… Если она выживет, а он — нет, проследи, чтобы Эсса добралась до своего дяди по отцу, в Глерон, куда мы отправили ее младшую сестру. Если выживут оба, пусть поступает, как знает. Ну а если я сама останусь в живых, я найду, как разорвать эту связь, у которой нет совершенно никакого будущего.
— Я поняла тебя, моя леди, — согласилась Сабина.
— Вот и прекрасно, — кивнула баронесса. — И прекрати с этого момента называть меня «моя леди». После всего, что мы вместе пережили, я для тебя — просто Одиль. Иди сюда, обнимемся.
Женщины крепко обнялись. Сабина смахнула непрошеные слезы. Леди Одиль направилась к двери:
— Скажи кучеру, чтобы готовил карету. До начала представления — всего каких-нибудь два часа. Если судить по тому, как мы все сбились с ног, готовясь к нему, Его Величество просто обязан быть впечатлен.