Вестник и Весна народов

1843 год. Империя Цин. Пекин.

Война затянулась дольше чем планировали обе стороны. Британцам не хватило четырёх тысяч пехоты и двадцати кораблей, чтобы добраться до столице по реке. Пусть китайская береговая артиллерия не смогла нанести британцам серьёзного урона, но местные войска научились сплавлять по течению плоты с мощными бомбами.

Британцы потеряли больше тридцати человек и офицеров, пытаясь разминировать плавучие зеленые ящики, но все оказалось тщетно. Речная мина под выстрелами моряков ударялась о борт корабля, берег или обломки

и взрывалась. Ее заряда хватало, чтобы приподнять корабль и проломить шпангоуты вовнутрь, сделав пробоину выше ватерлинии. Из-за сырой импровизации со взрывчаткой корабли в основном оставались на плаву, но случилось и несколько подтоплений. Ли заказал Ва Диму серию речных мин, чтобы разобраться с угрозой флота раз и навсегда, но заказ обещал прибыть только через пару лет.

В итоге британцы прорвали оборону и осадили Пекин. Жалкие чужеземцы. Новый советник императора Ли Си Цин, стоял в нефритовом зале и добродушно улыбался английским послам и другим гостям, которые пришли с ультиматумом.

Ли видел куда идет его страна, видел, что с ней делают чужаки и смог обернуть ситуацию себе на пользу. Бомбы, которые он закупил у уважаемого Ва Дима, он сначала дал военным, но прокуренные дуболомы не показали результатов. Пришлось придумывать самому, вспомнив древнего китайского генерала, который описывал подобные устройства.

И Ли придумал как использовать рак имперского общества на благо империи. Он вооружил бомбами обкуренных наркоманов, которые даже не понимали, что делают. Британцы не оценили, когда к ним в лагеря стали проникать "настоящие патриоты Цин" и взрываться. Сколько же шума было в Европейских газетах, но Ли радовался каждой пролитой капли крови англичан, ведь смерти его врагов помогли залезть новому советнику так высоко. В сорок четвертом году по календарю европейцев, во время перемирия после подписания позорной капитуляции, русские уже обещали поставить новые ружья с капсюльными замками. Пока же, британцы могли жать руки и радоваться, что они наконец дошли до дворца.

Прогулкой штурм Пекина так и не стал. Британцев встретили отряды Ли, сбив спесь с британской пехоты устроив засаду в городе и выдавливая до речного причала, где уже британские корабли пушками разогнали остатки китайских войск.

После новостей о падении Шанхая в Китае чиновники впали в отчаяние и подписали мирный договор. Нанкинский договор заставил выплатить империю огромные репарации и открыть четыре порта для завоза британских товаров.

И ни слова об опиуме. У Ли дернулись усы. К мудрым годам он научился держать себя, но вся эта грязная война с "опиумом Иисуса", выводила его невероятно. Среди британских послов появились новые лица: американские гости. Янки везли дешевый, грязный опиум заняв десять процентов китайского рынка. Рынка, который убивал империю. Его империю.

1845 год. Август.

Оренбург перекинулся на оба берега Урала. На северных окраинах города появились столбы дыма от труб фабрик. Там выросли производства цемента, кирпича, люди собирали и перерабатывали пшеницу, лен, коноплю. С юга теперь шли караваны с хивинским хлопком и маком. Вадим предложил губернатору сразу здесь шить, но пришлось делиться, расположив ткацкие фабрики в Самаре.

Через Урал пошли паромы, по реке в сторону Каспия сплавлялись плоскодонные баржи с бумагой, мукой и пшеницей. Оттуда шли свежие овощи, шерсть,

шёлк и донецкий уголь.

Местные горожане гордились не только новой паутиной шоссейных дорог, но и пунктирной линией растянувшейся на юг сетью измерительных башен. Башни стали первым громким достижением Императорского географического общества. Благодаря этим кирпичным башням удалось не только обезопасить дороги по Среднему Востоку, но и математически вычислить кривизну земли, о чем написали даже в Английских журналах, пожаловшись, что в этом русские опередили английский проект в Индии. Теперь же они служили местом отдыха для путников и постами для казаков.

На улице стоял солнечный до невозможности душный день, но Вадим не хотел заходить домой и просто сидел на деревянном крыльце. Внутри друзья и родственники собрались на поминки Беркутова Бориса Владимировича. Рак съел мужчину за несколько лет, каждый год отнимая кусочек за кусочком, пока метастазы не начались в лёгких. Тихая и спокойная смерть во сне забрала отца Вадима, и Вестник не мог вмешаться. Для лекарства от рака еще не пришло время. Человечество убивало и воевало всю свою историю существования, но отпор болезням научилось отдавать только перед пиком могущества. Как простые антибиотики повернули судьбу мира полностью знало и понимало существо, которые видело и прошло сквозь столетия.

Вадим мог бы многое сделать, прямо здесь и сейчас, но это бы не помогло общему делу. Он уже знал, уже пробовал. Когда их посылали на задания, то не ставили ограничений в способах его выполнения. Создатель, прощал ошибки, считая их бесценным опытом. Вадим понял урок: после каждого действия шло последствие, и только он, вестник знал, какое бремя за ним тянулось.

— Дорогой, пойдем внутрь, — на крыльцо выглянула княжна Софья Беркутова, — дочки ждут.

Софья похорошела, сошла подростковая полнота, расправились плечи, и она получила осанку от отца. Любви, или глубоких чувств у него к ней не возникло, но дочки… Софья еле заметно держалась за живот. Вадим поневоле улыбнулся. Марии и Дарье только исполнилось три, но уже скоро у них появятся сестренки. Доктор Гааза конечно не мог сказать пол детей, только услышать сердцебиение, но Вестнику не требовался сложный аппарат, он сам по себе почти машина. Почти.

— Ты права, идем, — Вадим вернулся в зал, где пахло свечами и пирогами с капустой и рыбой.

Наверное, столько родственников Вадим не видел даже на первых именинах дочерей, это они так ему мстили за скромную по местным меркам свадьбу. Радовал брат Сергей, который остепенился, занялся юриспруденцией и женился на одной из младших дочерей губернатора Самарской губернии. Вадим совершенно, вообще точно, не прикладывал к этому огромных усилий, выполняя просьбу отца. Собственно так пара новых ткацких фабрик в маленьком городе Ставрополь и появилась.

Дочки сидели с дядей и мило качали ножками, стараясь уместиться на одном стуле. Умные темные глаза, пухлые щёчки и гордо поднятые носики как бы говорили, что они принадлежат породе Беркутовых и Воронцовых. Вадим смеялся и называл их "крылатым отрядом" после каждого налёта на вазу с конфетами.

Добрый дядя Егерь не успевал ловить шустрых барышень, которые так полюбили сладости из его кондитерской. Бывший охотник с Кавказа остался рядом с Вадимом и возглавил службу безопасности, заменив на этом посту Захарченко. Для прославленного полковника нашлась новая задачка в окрестностях Мариуполя.