Вестник Силейз
Шрифт:
– Вы были правы, - тихо отвечает командир. – Может, действуй мы по вашему плану, эльфов удалось бы спасти. Мы… я подвел Инквизитора.
Каллен честен и прямодушен, как все ферелденцы: он чувствует свою вину. Жозефина эмоциональна, как все антиванцы: она чувствует охвативший ее необъятный ужас.
«Только бы он не сошел с ума от горя…»
– Доброе утро.
От радостного голоса долийца все трое вздрагивают. Фарель в хорошем настроении – и впервые леди Монтилье этому не рада. Тем тяжелее будет ему услышать страшные вести.
– Каковы наши
Жозефина наивно надеется, что Фарель удовлетворится этими хорошими вестями. Но он не может не спросить, полуобернувшись к Каллену:
– А как дела у моего клана? Есть новости из Викома?
Впервые на памяти антиванки командир Инквизиции боится посмотреть кому-то в глаза. Он протягивает рапорт и тихо говорит:
– Простите.
Долиец пробегает глазами рапорт один раз, другой, третий…
– Инквизитор? – В голосе Лелианы слышно непривычное беспокойство.
Дрожащей рукой Фарель протягивает бумагу обратно. Каллен стыдливо забирает ее, по-прежнему не решаясь поднять взгляд.
Лицо Инквизитора искажено мукой. Хризолитовые глаза словно сочатся ядом разрывов.
– Простите, - еще раз виновато выдыхает командир.
В воздухе висит страшная тишина.
Долиец молча берет со стола несколько фишек – черных, красных и золотистых. Ими советники для удобства обозначали на карте задания для своих агентов, ставя их вместе с маленькими записочками. Фарель методично расставляет фишки, приказывая советникам продолжать их последние начатые дела: Лелиане – рассылать агентов по церковным делам в Шюрно, Жозефине – заключать союзы с семейством Монфор, а Каллену – разведывать обстановку в цитадели Теринфаль.
Все это без единого слова.
Последняя красная фишка падает из дрожащей руки Инквизитора на стол, и он машинально отодвигает ее куда-то в район диких земель Коркари.
После этого он уходит – даже почти убегает, сжав рукой воротник. Советники смотрят на оставшуюся раскрытой тяжелую дверь. Жозефина видит ее очень смутно, будто сквозь пелену.
– А ведь сегодня, кажется, Инквизитора хотел повидать какой-то ферелденский банн, - задумчиво произносит Лелиана.
– Гоните его в шею, - сквозь зубы цедит Каллен.
– Это будет чревато проблемами с Ферелденом, знаете ли, а у нас и так с ними сложные отношения.
– Да Лавеллану сейчас наплевать на эти сложные отношения!
– А Ферелдену наплевать на Лавеллана, - отрезает леди тайный канцлер. – Они недовольны даже тогда, когда мы пытаемся им помочь, а уж если мы решим встать в позу… Жози?
По носу антиванки стекает соленая капля и падает на пюпитр.
– Мы его подвели, - обреченно шепчет Жозефина.
– Жози…
Дослушивать подругу у нее нет ни сил, ни желания. Леди Монтилье кладет свой пюпитр на стол и выходит из ставки командования, тихо всхлипывая.
И
– Услышите хоть одно лишнее слово по поводу состояния Инквизитора – скажите мне. Я лично разберусь с каждым.
Прикрыв лицо рукой, антиванка поднимается наверх, в комнаты. Долго смотрит на дверь в покои Инквизитора. Оттуда доносится тихий плач и еще более тихий голос, настойчиво что-то говорящий. Жозефина не смеет войти – ей все еще нечего сказать в утешение, слова путаются в голове. Может, хоть загадочный собеседник сможет помочь ему больше, чем антиванка…
Внезапно все замолкает, и через мгновение перед леди Монтилье появляется Коул.
– Ты… помог ему? – Жозефина судорожно цепляется за ниточку, понимая, что как бы странен ни был Коул, его методы сейчас будут кстати.
Юноша-дух в огромной шляпе качает головой.
– Я предложил ему забрать боль, - говорит он. – Чтобы он не маялся, не мучился, не винил себя в том, чего не мог предвидеть. Он отказался. Сказал, что это его вина. “Ар’дин халани”*. Не сохранил, не сберег, не спас. “Ма’арлат, да’венан”**. Ее больше нет. Никого больше нет.
– Коул… я ничего не поняла, - всхлипывает антиванка. – Но, пожалуйста, скажи ему… что он не виноват, что все это… я…
Не делая ни одного шага, дух оказывается чуть позади леди Монтилье. Его шепот отдает чем-то потусторонним:
– Ты делишь его боль. Хорошо. Но ты не сможешь ее забрать. Они не признавали его, но были его семьей. У нее не было детей, но она была его матерью. “Дарет ширал, да’лен***. Я буду молиться о твоем возвращении”.
До Жозефины наконец доходит: Коул говорит о Хранительнице Дешанне. Фарель всегда отзывался о ней с большим теплом, словно она и правда была его матерью. И вот теперь она погибла…
Антиванка прячет лицо в ладонях, и юноша-дух мягко уводит ее в сторону ее комнаты.
– Ты сможешь ему помочь, - обещает он. – Но не сейчас.
Бессильно кивнув, Жозефина заходит в свою комнату, падает на кровать и плачет. Когда она поднимает голову и оглядывается, Коула рядом уже нет.
В нескольких комнатах от нее плачет Инквизитор.
«Создатель, за что Ты с ним так? За что Ты так со всеми ними?..»
Комментарий к Lamentacion
Lamentaci'on - причитание, оплакивание (исп., он же антив.)
* Я не помог (эльф.)
** Я люблю тебя, кроткое сердце (эльф.)
*** Безопасной тебе дороги, дитя (эльф.)
Пятиминутка баттхерта:
Судя по фанфикшену, большинство игроков в этой проклятой ветке квестов клана Лавеллан срезались на втором этапе с Жози. Я срезалась на четвертом этапе - и с Калленом. И была крайне недовольна тем фактом, что Каллена за это нельзя хотя бы отругать.
И еще более недовольна тем, что в случае гибели клана нет ни катсцены, ни какой бы то ни было реакции со стороны Инквизитора. В Чужаке разрабы попытались немного исправить этот досадный промах, но поезд уже ушел.