Ветер из Междуморья. Астри Масэнэсс
Шрифт:
Бонли потеряно глянул на Джая, не понимая, шутит он или нет, станет ли укорять или, в самом деле, сочувствует.
— Я думаю, что нам нужно собраться и отпраздновать это событие!
— Нам?
— Ну да. Соберемся в тесном кругу, как в старые добрые времена. Может, даже улизнем из Здания Совета. Я знаю одно особое место. Будем есть, пить и веселиться. Я могу сыграть для вас — вспомню молодость. Давно мы не праздновали ничего все вместе. Вы с Оеллой, я, Скайси… Адонаш с невестой.
— Чего?! — брови Бонли уползли куда-то вверх и спрятались под челкой. — Адонаш с невестой?
— Ты не знал?
5
В
Кто эти шестеро, его мало интересовало. Вчера, когда Джай отсчитывал ему пламени, трактирщик лишь прищурил глаз, прикидывая прибыль и смекая: перед ним Одаренный. Джай не стал говорить, что он ни кто иной, как сам Верховный Масэнэсс — тише и спокойнее пройдет вечер.
Джай, Оелла и Бонли пришли первыми. Своих псов — Бунша и Фа, с которыми молодые люди редко разлучались, на этот раз оставили в Здании Совета.
Оелла мрачнее тучи. Она расплела косы (что делала на людях нечасто), распустив длинные вьющиеся волосы по плечам, надела зеленое платье, и даже украсила шею подвеской. Но сдвинутые брови, поджатые губы и пылающие глаза настолько диссонировали с девичьим нарядом, что Джаю хотелось вручить ей меч.
Когда Бонли подошел к ней и протянул руку, чтобы подвести к столу, она вначале скривилась, а только потом натянуто улыбнувшись, вложила свою ладонь в его.
— Бонли! Как я рада, что мы сегодня расскажем о своих чувствах друзьям! — наиграно произнесла девушка, целую Шустряка в щеку.
Парень засопел, а Джай ухмыльнулся.
Скайси, растрепанный и не выспавшийся, появился следом. Он явно не понимал, что происходит, допрашивал жениха и невесту, когда они поняли, что любят друг друга, почему ничего никому не рассказывали, когда же свадьба и так далее и тому подобное, на что получал не совсем внятные смущенные ответы. Джай одернул его, шепнув:
— Скайси, ничего не спрашивай, смотри и замечай.
Тот недоуменно захлопал голубыми глазами, пригладил обеими руками шевелюру густых жестких волос, которые, отпружинив, снова превратились в непослушную гриву, уселся поудобнее и стал ждать, когда подадут ужин.
Появились Адонаш и Риэна, Джай услышал скрип дверей у себя за спиной, шаги и шуршание одежды, увидел, как позеленело лицо Оеллы, как отвисла челюсть Бонли и вытянулась круглая физиономия Скайси, обернулся и замер. Риэна восхитительна!.. Она вошла под рука с Адонашем, а у Джая сейчас лицо не лучше, чем у Оеллы… Зеленоглазая стройная женщина в красном платье с копной черных вьющихся волос… в этот самый момент в особенном мягком свете свечей, от которого уж и отвык Джай, окруженный тарийскими светильниками, казалась в сотни раз прекраснее, нежели на его рисунках… А он ее рисует… до сих пор… рисует… Адонаш положил руку на ее талию, и зудящая ревность, глупая и беспочвенная, поднялась внутри… Если Адонаш поцелует Риэну или Риэна поцелует Адонаша… Джай может потерять голову… лучше бы они этого не делали.
Оелла толкнула Бонли плечом, и тот прикрыл рот, оторвал взгляд от Риэны и обнял ее.
Подали жаркое с овощами,
Джай взял биризилл, понюхал, надкусил. Ничего, довольно вкусный, хоть и острый, обжигает, словно гнев Огненосца.
— Итак, — произнес он, проглотив поварской шедевр и запив его вином, — мы здесь, чтобы отпраздновать ваши помолвки.
— Помолвки? — удивленно перебил Скайси. — У кого еще помолвка? — рассеянный Мастер Огня не предал значения тому, что Адонаш пришел с Риэной и не заметил, как тот обнял ее.
— У Бонли с Оеллой и у Адонаша с Риэной.
— Что?! — Скайси выронил из руки очередной шарик биризилл. — Риэна? Адонаш?! Как?!
— Что здесь удивительного? — улыбнулся Джай. Скайси верил, будто это Джай должен непременно женится на Риэна, а Джай сейчас, глядя на то, как дрожат отблески свечей на ее густых черных ресницах, так блестят влажные изумрудные глаза, был совсем не против… Скайси не раз обсуждал эту версию с Адонашем, и уж точно не ожидал, что сам Адонаш решит жениться на красавице.
Огненосец нахмурился, сложил руки на груди, позабыл о еде.
— Ваша любовь была для нас секретом, — продолжил Джай, обращаясь одновременно к обеим парам. — И сейчас все стало явью. Я искренне рад за вас. Сам я был женат не единожды, и уж поверьте старому… очень старому мудрому человеку — это великое счастье.
— Ты говоришь, как дедушка… — проворчала Оелла.
— Я и есть дедушка, деточка, — ответил Джай скрипучим голосом, подражая неодаренному старику.
Бонли хихикнул, Скайси еще больше насупился, Оелла поджала губы, а лица Адонаша и Риэны оставались невозмутимыми, как и полагается Мастерам Смерти.
— Счастье в том, чтобы беречь друг друга и любить, — продолжал он свою занудную поучительную речь, ожидая нужной ему реакции, — Чтобы хранить верность друг другу, находить утешение с милым сердцу человеком. Ваши жизни длинны, гораздо дольше, чем у людей, лишенных Дара, и все эти годы рядом с вами будет ваш избранник. Ошибиться нельзя… Любовь пишется в сердце, въедается в душу, любовь ни с чем не ступать, и она не разменивается, не улетучивается, ни мельчает, словно река жарким летом. Любовь всегда полноводна, словно море. Иной раз она бурлит, иной раз замирает в штиле, но то, что творится на поверхности — не так важно, гораздо важнее то, что в глубине. Любви не страшны ни беды, ни разлуки. Душа будет тянуться через тысячи миль к тому, кого любишь… Все мысли поглощаются ею, и все дела кажутся неважными, если делаешь их не ради нее…
Джай вспомнил Дийну — свою первую любовь. Рыжие волосы, заплетенные в косички, лежат на хрупких плечиках. Они целуются в высокой траве, она в венке из алых маков…. и ему только… семнадцать лет… Дар еще не раскрылся, он еще не знает, что этот мир будет держать его так… долго… Что заберет у него и Дийну и всех остальных… Айю, Фаэну, Мираю, Линэль… Тойю… Крайю…
— Я вижу блеск влюбленных глаз, — сказал он, отбрасывая печальные воспоминания. — И это радует меня! Так давайте выпьем за вас! За двоих, которые станут одним! За две будущие семьи! И пусть Мастер Судеб пошлет вам Одаренных детей!