Ветер нашей свободы

Манило Лина

— Значит, недостаточно обхаживал, раз она ко мне сама пришла, — говорит Арчи.

Борюсь с искушением открыть глаза, но соблазн послушать, о чем еще они будут разговаривать, думая, что я сплю, слишком велик. Интересно же, почему так разорялся Арчи.

— Ты всё-таки уверен, что это не случайность? — спрашивает, понизив голос, Роджер. — Может, сам куда-то нажал и все исчезло?

— Рыжий, слушай, за кого ты меня принимаешь? — шипит Арчи. — Конечно, многое могу, на многое способен, но нажать куда-то и обнулить все счета "Ржавой банки",

а так же стереть информацию обо всех клиентах мастерской… на это, знаешь ли, даже я не способен.

Вот оно что. Теперь понимаю, почему он так бесновался — шутка ли, остаться без денег и информации о клиентах. И, если второе еще поддавалось корректировке — в конце концов, это просто фамилии и номера телефонов, то с деньгами, пропавшими со счетов, ситуация в разы сложнее.

Тишина нависает плотным облаком — все молчат, погруженные в свои мысли, как вдруг раздается сигнал телефона, оповещающий о приходе смс. Открываю глаза и обвожу комнату взглядом. Вижу, как Фил лезет в карман и достаёт свой аппарат.

— Вашу мать… — шипит он, и его слова, сказанные с таким гневом и отчаянием одновременно, болью отдаются внутри меня.

— Что там? Что-то с Изой? — спрашивает Арчи, подскочив со стула и подбегая к Филу. — Вот же хрень. Так и знал, что все это взаимосвязано.

А вообще…

Кто такая Иза, черт возьми?

Тем временем Роджер тоже подходит и смотрит Филину через плечо, и я замечаю, как он мрачнеет. Что происходит?

— Сомнений быть не может, — говорит рыжий, — все это звенья одной цепи.

— О, — восклицает Арчи, заметив, что я слежу за ними, — барышня проснулась.

— Ага, — только и отвечаю, усаживаясь поудобнее. — Что-то случилось? У вас лица такие мрачные, словно умер кто.

— Ну, в физическом-то плане все пока живы, — нахмурившись, говорит Арчи, делая ударение на слове "пока".

— Звучит оптимистично.

Слежу за Филом, смотрящим, не отрываясь, в экран телефона. Замечаю, как он зол и подавлен. Хочется, чтобы все вокруг исчезло, были только мы вдвоем во всем мире. Чувствую непреодолимую тягу обнять его, утешить, понять, что гложет самого лучшего мужчину на земле. Не нравится, что он что-то скрывает, и я просто обязана достучаться до него, понять, что его беспокоит. Но всему свое время. Пока же просто молчу и наблюдаю.

— Птичка, давай я тебя домой отвезу, — говорит, наконец, Фил, а мое сердце от этих слов сжимается внутри в маленький, кровоточащий комок.

— Давай.

А что я еще могу сказать? Сейчас, когда в его бизнесе такие проблемы, наверное, действительно не до меня.

* * *

— Спасибо, что довез, — говорю, когда мы оказываемся дома.

— А я как-то должен был по-другому поступить? — удивляется Фил, закрывая дверь на все замки. Его действия греют душу — значит, он не собирается никуда уходить. Во всяком случае, пока. — Нальешь мне кофе?

— Спрашиваешь еще, конечно.

Уверена, что на моем лице написана в этот момент радость, граничащая

с идиотизмом.

— Что случилось? — спрашиваю, ставя перед Филом чашку ароматного напитка.

— Ничего хорошего не случилось, — мрачнеет при этих словах и отворачивается к окну. — Курить-то как хочется…

— Кури, — предлагаю, понимая, что сигарета сейчас расслабит Филина и, возможно, ему станет легче поделиться со мной наболевшим.

— Не боишься, что квартира пропахнет дымом?

— Ну, от одной сигареты ничего не случится, даже от двух. Да и моим апартаментам это вряд ли способно навредить, настолько они шикарные.

Через минуту Фил возвращается с пачкой сигарет и закуривает. Любуюсь им в этот момент, а он молчит, не смотрит на меня и о чем-то напряженно размышляет.

— Знаешь, — наконец, говорит, стряхивая пепел в протянутую мной банку из-под зеленого горошка, — сейчас какая-то ерунда в моей жизни творится. Дерьмо и раньше случалось, куда без этого, но сейчас оно стало разнообразнее. С выдумкой. И, главное, что я не могу понять, кому пришло в голову устраивать мне этот аттракцион.

— Не понимаю.

И я действительно не могу сообразить, о чем он толкует.

— Сначала мою мать чуть не убили какие-то бандиты. Потом Брэйна — человека, который очень мне дорог — подрезал возле тату салона мужик в балаклаве. И просил этот мужик передать мне привет, чтобы знал я, что так будет с каждым, кто мне дорог. А сегодня со счетов "Ржавой банки" пропали все деньги. После чего пришло смс очень оптимистического содержания.

— Что там было написано?

— На, прочти, — говорит Филин и протягивает свой телефон.

Дрожащими пальцами тычу в экран, но руки от волнения так вспотели, что не с первого раза удается открыть нужное сообщение.

Несколько раз приходится перечитать то, что там написано, пока смысл доходит до сознания.

"Сыну мерзкой алкоголички пламенный привет. И кому ты теперь нужен с голой задницей? P.S. Это еще не конец, ты же это понимаешь?"

— И что все это значит? — откладываю в сторону телефон.

— То и значит, что моя мать, Иза, действительно алкоголичка, а после всех этих махинаций со счетами у меня теперь почти ни копейки не осталось. И Арчи пострадал из-за этого. Из-за меня. Кто-то планомерно рушит мою жизнь, а я, хоть убей, не пойму, кому это нужно.

И знаешь, что самое ужасное?

— Что?

Нехорошее предчувствие холодит душу.

— То, что эти люди, кем бы они ни были, в итоге доберутся и до тебя, понимаешь? Ты мне слишком дорога, чтобы так рисковать.

Он говорит каким-то тихим голосом, подавленным, а я сижу, чувствуя, как паника сдавливает горло. В ушах шум. Страх сковывает, но не за себя, за Филина. Он ещё долго о чем-то говорит, но сейчас слышу лишь одно слово, что бьется в сознании. Именно на это он намекает, именно этого хочет. Пять букв, которые разрушат мою жизнь.