Ветер с севера
Шрифт:
— Вы, надеюсь, уже знаете, что эта сумасшедшая посмела ударить меня?
— Кто? — начал маневрировать Эристор, с тоской поглядывая вокруг, словно ища спасения.
— Помнится, некоторое время назад вы подобрали дл характеристики Тир эль-тэ несколько иные, куда более грубые эпитеты, — холодно вмешался Инглэон.
— Я всего лишь хотела поставить ее на место.
— А вышло наоборот, — отрезал Инглэон и, коротко поклонившись, начал спускаться вниз, втайне негодуя на Эристора — тот, на его взгляд, был уж слишком вежлив
— Какой неприятный эльф! — прошипела ему в след Патринэль.
— Не замечал, — стараясь сохранить спокойствие, ответил Эристор.
— Такой же хам, как и его сын, ваш теперешний зять. Это же неслыханно! Прямо из святилища, бесстыдно, чуть не бегом в… — декларируемая утонченность не позволила Патринэль назвать конечный пункт назначения молодоженов.
— Они любят друг друга, — пожав плечами, проворчал Эристор.
Патринэль лишь фыркнула в ответ. Для нее видимые приличия и безупречная репутация в глазах соседей были важнее… В зал они спустились вместе, встреченные одобрительным взглядом уже слегка подвыпившего отца Патринэль и возмущенным вопросом Куиниэ:
— Как чувствует себя Тир? — громко поинтересовалась она, сверкая своими зелеными глазами.
— Заснула. Она слишком переживала за вас с Кэлибором. Кстати, а как чувствуешь себя ты?
Куиниэ покраснела и метнула заговорщический взгляд на мужа. Кэлибор, смеясь, обнял ее и ответил за обоих:
— Мы чувствуем себя счастливыми и… немного неудовлетворенными.
Хохот, прокатившийся по залу, положил начало свадебному пиру. Зал был переполнен, и поэтому Эристор не сразу понял, что за столами нет никого из команды Тир. А когда заметил и оценил увиденное, беспокойство клещами сжало его сердце.
— Где дружина снежных? — тревожным шепотом спросил он у Кэлибора.
— Не знаю… — столь же удивленно проговорил тот.
А потом вдруг вспомнил. Тир ведь говорила ему, что приказала спустить на воду ладью… Это могло значить только одно! А он-то! Забыл! Кэлибор со страхом взглянул на Эристора:
— Тир точно в своей комнате?
Тот с грохотом отбросил свое кресло и ринулся к лестнице на второй этаж. Перед комнатой Тир он притормозил, шумно перевел дыхание, а потом взялся за ручку и отворил дверь…
Подушка еще хранила очертания ее головы. Несколько длинных светлых волосков застряли в расческе, оставленной на столике возле зеркала. На кровати было тщательно разложено роскошное платье, которое Куиниэ приготовила для Тир на свою свадьбу. Перевязь с мечами, кольчуга и прочая одежда, в которой та впервые вступила в этот дом, исчезли…
Сердце в груди Эристора сбилось с ритма, замерло, а потом бешено заколотилось где-то в горле. Прыгая через ступеньки, он скатился вниз и бегом пересек двор, ворвавшись в помещение, которое было отведено дружине снежных эльфов. Там было пусто… Вцепившись руками в волосы, Эристор постоял мгновение, а потом, сорвавшись
— Коня! — бешеный рев хозяина отразился от стен, лошади в стойлах забеспокоились, прядая чуткими ушами, и откуда-то немедленно выскочил перепуганный человеческий мальчик — взрослые, видно, гуляли на свадьбе.
Он, было, взял узду, но Эристор нетерпеливо выхватил ее, прекрасно понимая, что маленький человечек не справится с его жеребцом. Через десять минут стремительный всадник стрелой полетел вдоль побережья к бухте, в которой нашел убежище корабль снежных. Но, еще не добравшись до нее, со скалистой кручи он увидел ладью… Уже метрах в ста от берега.
— Тир! — его отчаянный вопль пронесся над водой, а серый жеребец, мотая головой, поднялся на дыбы.
Тир услышала его крик и, вздрогнув, обернулась. Она увидела, как Эристор, спешившись, ринулся вниз с крутизны к полоске песка у воды. Он спустился, почти съехал, рискуя сломать себе шею, и с разбегу влетел в воду. Первая же большая волна сбила его с ног. Тир тихо ахнула, подавшись вперед, но Эристор уже был на ногах, отплевываясь и мотая головой так, что его мокрая коса тяжело металась по груди и спине.
— Тир! Вернись! Клянусь всеми Духами сразу, ты не можешь так поступить со мной! Я люблю тебя, Тир! Остановись! Не делай этого! Тир! — Эристор шарахнул кулаками по воде, которая уже доходила ему до пояса.
Тир отшатнулась от борта, и, зажимая уши ладонями, присела на корточки. Она пряталась. Убежала, и теперь пыталась спрятаться, прекрасно понимая, что от себя-то не убежишь и не спрячешься…
— Тир! — кричал Эристор.
В его голосе было столько муки, что Эрик почти просительно взглянул на госпожу и шумно вздохнул, увидев ту же боль в ее серых глазах.
— Скорее же! — умоляюще прошептала она, и гребцы налегли на весла, а юный обычно бесконечно пугливый и замкнутый шаман начал напевать что-то над своим бубном, хотя призывать ветра так близко к берегу было неразумно и опасно.
— Тир! Черт тебя побери! Лучше б я никогда не знал тебя, лучше б не любил. Скажи, ведь ты мне лгала, что тоже любишь? Ведь так? Иначе бы не убегала, как воровка! Ты украла мою душу, и пусть будет проклят тот день, когда ты обманом проникла в нее! Тир! Ты не из серебра, а из стали! А сердце каменное! Тир! Я люблю тебя! Ты слышишь? Ти-и-ир!
— Он плывет за нами, госпожа, — робко произнес Эрик.
Тир лишь всхлипнула и зажмурилась, скрючившись у борта. Именно поэтому она и хотела уйти потихоньку, а теперь все это рвало ей душу в клочья. Каждое брошенное ей вслед слово впивалось в плоть, прожигало насквозь.
— Парус! Ставьте парус!
Только увидев, как карминно-красный квадрат заплескался на ветру, а после мгновенно надулся, едва не выгибая мачту, наполненный магией, Эристор понял, что все кончено… Тир действительно уходила…