Входящая во Мглу

Ричардсон Кэт

Щекочущее, зреющее знание прорезалось наружу. В коротком всполохе энергии я цапнула факс со структурой корпорации. Виган ведь говорил. А юрист по недвижимости стал нем как рыба, стоило мне спросить. Но в факсе есть: Эдвард Каммерлинг — основатель и председатель правления "ТПМ".

Я откинулась на стуле. Закрыв глаза, углубилась в размышления. Только Гвен упомянула о «ТПМ» — назвала ее игрушкой Эдварда. Вампиры находили его деловую активность неинтересной или скучной, но именно она была ключом к основе его мощи. Лакомый кусочек, который Эдвард

не мог потерять: только «ТПМ» обеспечивала влияние и в дневном, и в ночном мире, что держало остальных вампиров в узде. Вот почему я — дневная жительница одной ногой во тьме — нужна Эллис, чтобы уничтожить Эдварда.

В дневном мире Эдвард слабее всего: просто бизнесмен, который вынужден прятаться от света. Но он с таким же успехом мог сидеть в крепости, вампиры ничего не в состоянии ему сделать. Хотя я вхожа в оба мира, на ночной стороне, где он силен, мне терять нечего. Я поколебала его опору во тьме и теперь угрожала сделать то же самое в светлое время. Честолюбием Эдвард нажил себе много врагов, что позволит мне развернуть его в любом удобном направлении. Если только он не убьет меня первым. И при условии, что Сергеев его не опередит.

Я повернула голову, взглянула на часы и поняла, что опаздываю на встречу к Дэнзигерам. Я еле добралась до «ровера». Все тело ломило, будто я подхватила грипп, тянущая усталость расходилась из груди по рукам и ногам. Вести машину было совсем не в кайф.

На мой звонок дверь открыла Мара.

— Харпер! — Она застыла и вытаращилась на меня. — На тебе лица нет. Что случилось?

— Я… — Вот и все, что мне удалось выдавить.

Потом я стояла с застрявшими в горле словами и не знала, что сказать. Мара моргнула и потащила меня внутрь.

— О боже! Тогда идем на кухню. И не говори мне, что такое горе заливается чаем. Тебе надо выпить.

Спотыкаясь, я прошла за ней на кухню. В доме было тихо, тепло и мило. Только когда неприятные чувства ушли, я заметила, что холодна, как ледышка, с самой субботы. Уши занемели от далекого шепота.

Мара порылась в шкафу.

— Сейчас найду виски…

Я упала на стул у кухонного стола, пока Мара открывала бутылку «Пауэрс» и наливала нам по стаканчику. Воды она не предложила. Мы сидели и молча потягивали виски, а кухня сияла теплой энергией. Тошнотворный узел у меня в груди чуть ослаб. Мара поставила выпивку и взглянула на меня.

— Ладно. Рассказывай, в чем дело.

Я посмотрела на свой стакан.

— Кажется, вначале мне надо еще три таких же.

— Ну уж нет. Пьяные откровения только усугубляют головную боль наутро. Дело в призраках?

Я замешкалась под нахлынувшей беспомощностью. Кивнула и попыталась смыть ощущение остатками виски.

— Призраки, вампиры… вся эта дрянь из Мглы.

Мара сидела смирно с ободряющим выражением лица.

— Почему они приходят ко мне? Эти чудовища, эти… кем бы они ни были. Мой клиент — помнишь малого с органом?

— Да. Ты говорила, он из Мглы.

Я кивнула.

— Какой-то призрак, наверное. Мы поспорили во Мгле. Он сказал, что знает о моей

способности "видеть мир". Так на меня разозлился за то, что я не повинуюсь ему. Почему они думают, что я могу им помочь? Как получилось, что на мне повисли все призрачные уроды Сиэтла?

— Просто ты Входящая во Мглу. Я ведь предупреждала. Они надеются на твою помощь, потому что ты видишь их и можешь говорить с ними, в то время как остальные не могут. Как, например, с Альбертом. Твое появление во Мгле пробудило множество существ.

— Пробудило? Некоторые из них вовсе не спали! Я вроде как даже опоздала на встречу.

Я передернулась. Мара закусила губу.

— Что-то похуже призраков?

Я кивнула, с трудом сглатывая.

— В субботу… — начала я. — В субботнюю ночь я общалась с вампирами.

— Для Камерона.

— Да. И один из них… один из них затащил меня во Мглу. Он был хуже всех.

Я не могла вымолвить больше ни слова, захлебнувшись в воспоминаниях. Я сидела за кухонным столом, подавляя накатывающие слезы, глотая воздух, чтобы протолкнуть обратно громадный комок, застрявший в горле. Он протиснулся в грудь и растворился медленной струйкой, когда я, наконец, отдышалась. Левая рука болела. Я посмотрела вниз и обнаружила, что ее сжимает Мара, пристально глядя на меня и шепча клубящиеся голубые заклинания. Я попыталась отдернуть руку, но она не пустила.

— Что ты делаешь? — потребовала я.

— Просто поддерживаю. Помогаю справиться. Теперь тебе гораздо лучше, верно? Ты и выглядишь лучше.

Я поежилась.

— Я в порядке.

— Нет. Но не обязательно переживать все заново прямо сейчас. Одного раза достаточно.

— Да, но ты не знаешь…

— Пока и не надо, — заявила Мара. — Пойдем за Беном. Тебе не захочется рассказывать свою историю дважды, а он должен знать.

Она потянула меня за собой, и я сморщилась от боли.

— Поранилась?

— Кожа словно обгорела, и, думаю, у меня… что-то сломано.

— Как это случилось?

— Точно не скажу. Но, по-моему, об этом тоже стоит поговорить с Беном.

Я встала, одеревенелая, точно подагрический паук, и поплелась за Марой. Мы поднялись наверх тревожить ученого в его берлоге. Бен засуетился, отодвигая бумаги и устраивая нас на диване, который выдохнул пыльный запах книг, когда мы садились. Потом удалился за стол и уставился на нас будто филин.

— Харпер, ты неважно выглядишь, — сказал Бен.

Я медленно кивнула.

— Знаю.

Чувствуй я себя получше, рассмеялась бы над его озабоченным видом.

— Что случилось?

Я не сразу нашлась с ответом. Бен с тревогой посмотрел на жену. Та покачала головой.

— Опять призраки? — спросил он. — В них проблема? Проблема ведь есть, верно?

— Да, — сказала я. — Да. Что-то не так. Мгла — не совсем то, чем мы ее считали. И… и теперь во мне ее часть.

Они оба подались вперед. Бена сдерживал стол, но Мара снова ухватила меня за руку и вперилась настойчивым взглядом. Я чувствовала, как она сканирует меня изнутри.