Видеосклеп
Шрифт:
Эйфория напирала и спустя какие-то секунды Дин мониторил эротические сайты, пуская слюни на вспотевшую под рубашкой грудь.
Что же, ему было шестнадцать! Кто не сходил с ума в этом возрасте от желания? Причем от желания пока не изведанного, запретного и далекого, но до боли необходимого!
Один из сайтов встретил весьма заманчивым меню. Выбрав раздел «мулатки», Дин забрался в архив с фотосетами и остановился на девушке, чем-то напоминавшей Зельду. Теперь ему осталось встать, плотнее закрыть дверь и расстегнуть ширинку…
А за окном прогремели отдаленные
С легким чувством вины Дин закрыл провокационные сайты, стер от посторонних глаз историю браузера и, привлеченный блеснувшей молнией, подошел к окну. Краешек белой стены соседского дома, задний двор, родительский трейлер, несколько деревьев, покосившийся забор и проволочное заграждение в конце – все, что он увидел, задержав внимание на высохшем старом ясене посреди двора. С раскидистыми корявыми сучьями, похожими на лапы замаскированного и притворно застывшего чудовища, дерево, казалось, караулило жертвы.
А гроза набирала силу. Гром разрывался и свирепел. Вновь яркая вспышка озарила двор, и молния лишь чудом не ударила в ясень, нарочно выискивая цель.
Дин в испуге отпрянул от окна. Страх, связанный с грозою его не оставлял с младенчества, а привычка никогда не ложиться с родителями лишь усилила его, заставляя в одиночестве прятаться с головой под одеяло. Сейчас, конечно, Дин не прятался, но гром и молнии все так же вызывали в нем предвестие чего-то мистически дурного.
Юноша вышел из комнаты и, спускаясь вниз, столкнулся на лестнице с отцом.
– Ты что бредешь как сомнамбула? – спросил он, положив свои тяжелые сухие ладони на плечи сына.
– Ты дома? – удивился Дин. – А я и не слышал, как открывался гараж.
– Как же, услышишь тут! Такой ливень! Давай-ка поменяемся местами, мне нужно наверх, переодеться, а тебя мать внизу уже дважды звала на ужин.
– Как же, – повторил сын, заимствуя отчую фразу: – услышишь тут!
– Такой ливень! – хором сказали оба.
Отец подмигнул и продолжил шествие.
Ужин прошел спокойно и тихо. Родители общались между собой и Дину редко доставались моменты участия.
– Ничего, если завтра я поеду на автобусе? – спросил он. – Не хочется снова торчать там, как идиоту.
– Как хочешь, – ответил отец, одарив сына быстрым, скользящим взглядом и сразу же возвращая его на недоеденный куриный окорок у себя в тарелке.
– Ты закончил? – вступила мать. – Оставь, я помою.
Дин кивнул.
– Пойду к себе, повторю правила по алгебре, а то завтра могут спросить, – Он встал из-за стола и шепотом добавил: – Если это вообще кого-то интересует…
– Почему ты так сказал? – не понял отец. – Нужна какая-то помощь?
– Нет, все нормально… Я просто так…
Дин вышел, но задержался на первых ступенях лестницы, прислушиваясь к голосам.
– Мне кажется, что ты уделяешь ему недостаточно времени, – говорил отец.
– Я? – воспрепятствовал голос матери. – Ты у нас тут, вроде бы, мужчина.
– Что значит «вроде бы»? – удивился собеседник. –
– Я занимаюсь домом! – повышенным тоном снова парировала мать. – Готовлю, убираюсь, мою!
– Это твоя прямая обязанность.
– То есть это я виновата, что не могу устроиться на нормальную работу из-за постоянных переездов?
– Ну что ты передергиваешь? Я ни в чем тебя не упрекаю, не придумывай лишнего. Всего лишь хотел попросить больше заниматься нашим сыном, интересоваться учебой, разговаривать с ним, следить за теми, с кем он общается. Шестнадцать лет – опасный возраст и мы должны быть в курсе всего, что он делает.
– С кем он может общаться? Мы в городе без малого неделю! Ты в Портленде такими вопросами не задавался никогда.
– Он там был на глазах, почти всегда сидел дома. И товарища его – Шона – мы хорошо знали.
– А-а, так может ты ни рад, что он больше времени уделяет учебе, нежели паркуру, скейтам, марихуане и девочкам?
– Опять передернула… Ну что же ты за человек?
– Да, я человек! И давно надеюсь жить обычной оседлой человеческой жизнью! Я не выходила замуж за цыгана или коммивояжера, мне всегда был нужен дом! Свой дом! Со своими цветами и мебелью! Пресловутая американская мечта, за которой я приперлась в эту умирающую страну с оживающей родины! Но я скитаюсь, как жена военного, с базы на базу! Мне надоело! И мы уже столько раз об этом говорили, что меня вывернет наизнанку, если ты снова начнешь уверять, что это когда-нибудь закончится, – тише проговорила мать, заметив чрезмерное волнение в собственном голосе. – Ты ведь обещал, что это последнее место и что мы скоро купим дом.
– И слово сдержу, – сухо ответил мужской голос, резко меняя тему: – Сегодня позвонил Бернс, хотел узнать, как мы тут устроились. Передавал тебе привет.
– Но ты же не из-за этого завелся?
– Нет. У него сына положили в наркологическую клинику…
Переставая различать слова, Дин на цыпочках поднялся к себе.
«Даже поскандалить, как следуют, не могут!» – разочарованно подумал он, повалившись на кровать. – «Всегда чуть-чуть, ничего на полную катушку. Ни посуды битой, ни ударов кулаками по столу. Все предельно интел… Блин, вроде слово знакомое… интеллект… интеллектуально… интеллигентно! Предельно интеллигентно. Где же я такое словосочетание выискал, не на сайте ли с мулатками? Она предельно интеллигентно сняла с него трусы и выдала интеллектуальную шутку про пенис… Какой ужас».
Дин лежал и прислушивался к звукам падающих капелек за приоткрытым окном. Гроза кончилась еще во время ужина. В щель забирался чистый, свежий воздух, приятно холодивший кожу.
«Вниз сегодня не пойду. Если только пить захочу. А то, чего доброго, из-за отцовской провокации займутся нравоучениями всякими. Заинтересуются, не дай Бог, моими желаниями. Фу, как все наигранно! Они всегда увлечены лишь друг другом, им на меня наплевать».
Приподнявшись на локте, юноша пробежался глазами по комнате, с надеждой найти себе занятие.