Викинги (сборник)
Шрифт:
Хельги умоляюще смотрел на Оттара, ожидая продолжения, и Оттар сказал:
– Они встретили здесь множество моржей и белых медведей и ещё нашли пресное озеро, где водилась очень вкусная рыба. Правда, туда нелегко было дойти, потому что ноги вязли в грязи, – ведь там, на острове, совсем ничего не растёт. А потом буря затихла, и они увидели стаю гусей, летевших на север. Люди Вагна успели отдохнуть и сделать запасы, вот он и решил пойти вслед за гусями и разведать, нет ли там земли…
Хельги немедленно захотелось поудить в озере невиданных рыб, добыть несколько моржовых клыков и белую медвежью шкуру, не намокающую в
– Ракни не будет здесь останавливаться. Он хочет непременно добраться на Свальбард прежде Вагна. А надо ещё найти фиорд и домик на берегу!
Однако остров всё же дал Хельги понять, что мечта непременно исполнится. Он показался снова, уже за кормой, и на сей раз Хельги ясно разглядел далёкую гору с тремя сгорбленными вершинами, смотревшими вслед кораблю. И вдруг показалось, что это стояли в серых плащах три старые норны, вестницы непреклонной судьбы: Урд, Верданди и Скульд…
Он хотел было по привычке сказать об этом Оттару, но что-то остановило его, и он промолчал.
Ночью Ракни пожелал вести лодью сам, и Хельги с Оттаром бок о бок устроились под скамьей. Хельги хотелось поговорить, и он очень обрадовался, увидев, что Оттар с улыбкой смотрел вверх, на полог, шевелившийся от ветра. Это было необычно; Хельги давно заметил – те же самые люди становились в море много молчаливее, чем на берегу. На корабле негде уединиться и некуда прогнать неприятного человека. Легче всем вместе придерживать языки, избегая лишних обид…
Викинг повернулся к Хельги и сказал, словно смущаясь:
– Я тут думал про Беленькую…
Хельги ответил:
– У тебя будет сын. Все финны колдуны, а их женщины в особенности. Она сделает, как обещала.
Оттар почесал плечо и блаженно зажмурился:
– Я не об этом… хотя и об этом тоже… я ей гагачьего пуха со Свальбарда привезу для перинки… просто… я ведь обнимал красивых девчонок, но я никогда не думал, что может быть, как у нас с ней… Я из-за неё совсем другим стал. Я как будто не только Ракни теперь принадлежу. Она же горевать по мне будет, если погибну, ведь правда?
Оттар говорил трудно и сбивчиво, и Хельги слушал его, затаив дыхание. Небось не Карк был удостоен такого доверия и не Ракни сэконунг. Да и не поняли бы они ничего. А Хельги однажды сорвался со скалы, куда завела его погоня за дикой козой, и в короткий миг полёта, пока рука не сомкнулась на гибком корне сосны, единственное, о чём он подумал, было: мать седая станет, когда его найдут там на камнях!.. Он поймал свою козу и похвальбы ради притащил её живую домой, и мать встретила его у ворот. Ещё в полдень её словно локтем толкнули, так и металась весь день, места себе найти не могла. Хельги крепко это запомнил… Теперь ему всё казалось, будто мать так и стояла на дороге, там, где он видел её в последний раз.
Он спросил Оттара:
– А есть у тебя родня кроме Ракни?
– Наверное, есть, – сказал Оттар тихо. – Только я ничего про них не слыхал. Ракни нашёл меня на разбитом корабле, где не было больше живых. А я и говорить ещё не умел. Может, я сын пленников, которых везли на продажу, а может, меня тоже родили девять морских дев, как Бога Хеймдалля. Ракни так и не дознался, откуда шёл наш корабль. Он усыновил меня и дал имя, и я до сих пор думал, что мужчине достаточно иметь отца… ты понимаешь… такая маленькая… и молоденькая… а вот по голове меня гладит… я не знаю… словно мать…
Да, здесь поистине не нужны были кеннинги, от подобного имени в ужасе разбежались бы все тролли. Оттар помолчал и добавил:
– Я теперь думаю, ведь у Вагна есть в Вике и мать, и жена. И маленький сын…
На другое утро Хельги сразу показалось, что вокруг значительно похолодало. Во всяком случае, он долго раздумывал, прежде чем вылезать из мешка. Но потом увидел Ракни, хмурившегося с кормы из-под надвинутой шапки, и стыд прибавил решимости.
То, что это стоял день, а не ночь, можно было понять только по положению солнца. Корабль шёл на север, а справа, ближе к корме, ползущие облака истончались, распадаясь на слои, и оттуда проникал бледный негреющий свет. Круглые сутки эта промоина будет медленно двигаться по горизонту, и всё время будет казаться, что уже вечер и над морем тлеет закат…
А на волнах, вблизи и поодаль, сзади и спереди, сколько хватало глаз, лениво качался лёд.
Были здесь маленькие, изъеденные водой льдинки, с шуршанием разламывавшиеся под форштевнем. Были белые плиты размером в полпалубы, ещё хранившие следы птичьих лапок и лунки, прогрызенные тюленями. Ракни внимательно и искусно уводил от них корабль. Оттар и Карк молча сидели на носу с длинными шестами в руках. Время от времени они разом вставали, и облитые железом острия упирались в бок какой-нибудь льдине, подкравшейся особенно близко.
Хельги невольно засмотрелся на куски красивого голубого льда, резко выделявшиеся среди всех. Ветер и вода потрудились на славу: Хельги замечал то спящего зверя, то птицу, то человека в длинном плаще… Иные глыбы перепоясывали тёмные полосы грязи, виднелись вмёрзшие камни. Это был лёд с ледников, лёд, родившийся на земле. Первая и грозная весть, которую посылал им Свальбард.
– Плохо! – сказал Ракни. – Возьмем западнее, а то как бы не раздавило корабль!
Он был прав. К северо-востоку льдины смыкались в сплошное тяжко колыхавшееся поле, и над ним в сером тумане дрожал и серебрился мертвенный отсвет. Хельги узнал потом, как назывался этот удивительный свет: ледяная радуга. Вот только вряд ли она служила мостом Богам и добрым знаком всем людям, как та, что бывает после дождя. Очень скоро оттуда, из мглы, выдвинулось угловатое чудовище, при виде которого Ракни зло выругался и ещё сильнее переложил руль, а ирландец Луг покачал головой и перекрестился. В шершавой стали моря лежал осколок ледника, выломанный напряжением нечеловеческих сил. Он был в несколько раз длинней корабля, а чистый, словно мечом срезанный бок показался заворожённому и испуганному Хельги высотой едва ли не в половину Железной Скалы…
Битва исполинов ещё длилась на севере, и это был лишь малый её отголосок.
И вновь почудился зловещий медленный грохот, и чёрной жутью повеяло от молочно-голубого обрыва… Хельги яростно замотал головой, гоня наваждение прочь.
Корабль далеко обходил смертоносного гостя, и айсберг величественно поворачивался перед мореходами, прежде чем вновь пропасть в холодном тумане…
Ракни всё же безошибочно угадал, в какую сторону следовало спасаться. Чем дальше на запад, тем меньше делалось льда. А потом остались лишь маленькие обломки, от которых можно было и не уворачиваться.