Викинги (сборник)
Шрифт:
Только по-прежнему неутомимо носились над волнами молчаливые серые буревестники, высматривавшие неосторожную рыбу; да тюлени, никогда не видевшие человека, показывали из воды то любопытные усатые мордочки, то гладкие спины…
16. Холодные берега
Знать, по вкусу пришлась Эгиру оленина, пожертвованная перед отплытием. Северный океан всё так же ровно дышал под тяжёлыми тучами, ползшими вровень с мачтой корабля. Вечный вечер длился без конца и начала, и где
Опытный Ракни лучше многих знал истинный, беспощадный нрав здешнего моря. Он поделил людей на две части и приказал, чтобы одни непременно бодрствовали, пока другие спят. Он сам возглавил половину, остальных поручил Оттару; но никто не видел, чтобы вождь подолгу лежал в меховом мешке под скамьёй.
Вдобавок ко всему шторм, дружески подставлявший плечо, ушёл своим путем на восток, и ветер снова стал северным. Приходилось растягивать парус вдоль корабля и часто поворачивать, хитростью побеждая его угрюмую мощь. Путь, конечно, затягивался, да и людям прибыло работы, и Ракни совсем потерял сон.
– На Свальбарде отосплюсь, – буркнул он сердито, когда Оттар однажды посоветовал ему отдохнуть.
Хельги уже думал, что не сумеет застать Оттара одного у правила. Но берег не спешил показываться из тумана, и Хельги всё-таки подстерег, когда Ракни улегся и закутался с головой, и бесшумно прокрался мимо конунга на корму.
Оттар, нахохлившись, сидел на высоком сиденье рулевого, откуда так удобно оглядывать море. На руках у него были тёплые оленьи рукавицы – финский подарок.
– Совсем извёлся Ракни сэконунг, – сказал Хельги негромко.
– Хороший вождь, вот и беспокоится, – отозвался Оттар. – Я не знаю второго такого. Ну, может, ещё мой тёзка с острова Сенья… да Вагн Мореход.
– А ты сам? – спросил Хельги удивленно. Оттар отмахнулся:
– Ну, я… У меня на самом деле давно есть свой корабль и люди, для которых я хёвдинг. Однако я напросился с ним сюда простым гребцом, чтобы он ещё немножко меня поучил. Ты же слышал, как он меня допрашивал. Как мальчишку, первый раз попавшего в море… вроде тебя.
– Я не первый раз в море, – сказал Хельги совсем тихо, с бьющимся сердцем. – Допроси и меня, если хочешь.
Он уже готовился рассказывать про волны и облака, про приметные звёзды, позволяющие выйти к Хьялтланду или на Фэрейские острова… но Оттар молча глянул на него и вдруг слез со своего места, приказав коротко:
– Держи руль.
Лишь много времени спустя Хельги понял, что Оттар намеренно застиг его врасплох; тут уж не притворишься, тут уж само тело либо отзовётся привычным движением, либо не отзовётся. Так выбирают щенка: вытряхивают весь помёт в воду и смотрят, кто барахтается упрямей.
Что ж, Хельги умел перенимать руль при встречном ветре. Он пошире расставил ноги, приноравливаясь к ритму качки, отзывавшемуся размеренным трепетом правила… И пропал куда-то
Он был согласен стоять здесь на ветру до самого Свальбарда, без смены и без еды, и Ракни мог просыпаться и говорить ему всё что угодно… Оттар сперва на всякий случай держал ладонь на руле, потом убрал её. Хельги и не заметил когда.
Корабль – это ведь не просто доски и брусья, пущенные по волнам. Кто лежал на палубе, согретой солнечными лучами, и грёб обледенелым веслом, доверяя свою жизнь кораблю, тот привыкает чувствовать его тело как собственное, если не острей. Но правило, колеблющееся в ладонях, дарует совсем особое чувство. С ним рождаются: кому не дано, тому уж и не дано. Есть люди, отведавшие мёда поэзии, и есть неспособные стать скальдами, как бы им того ни хотелось.
Хельги слился с кораблём в одно существо, став его слухом, зрением и умом. А правду молвить, у конунга был отличный корабль. Премудрые строители сшили его еловыми корешками, и Хельги видел, как упруго дышали, прогибаясь, увенчанные щитами борта. Хельги взялся бы спорить, что борта были из ясеневых досок; он ходил на кнарре Кетиля, дубовом и вдобавок сбитом гвоздями, и ему совсем не понравилась натужная дрожь, с которой крепкое судно напролом шло сквозь гребни… Олень был совсем не таков. Он перетекал с волны на волну, гибкий, как ныряющий кит, он принадлежал морю, и море принадлежало ему…
– Пусти, – сказал Оттар. – Хватит с тебя.
Хельги отдал ему руль и сел на палубу, прячась от ветра. Его словно разбудили посреди счастливого сна, и было очень обидно. Обидней, чем тогда в Финнмёрке, когда Оттар дал ему подержать свой меч и потом спрятал его обратно в сундук…
По команде Оттара люди перетянули парус, и корабль, повернув, опять зашагал по серым ступеням волн. Оттар ненадолго оторвал взгляд от моря, посмотрел на Хельги и сказал:
– Ты, верно, заметил, что во всех переделках Ракни сам берётся за руль. Он даже мне не доверяет корабль, когда начинается настоящее дело.
Хельги молча кивнул… и неожиданная мысль заставила его вздрогнуть, словно рука, тяжко опустившаяся на плечо: нет, не утонул дед Виглаф, пропавший много зим тому назад!.. У деда был корабль не хуже, чем этот, и сам он знал о море не меньше, чем Ракни и Оттар, вместе взятые. Он не мог утонуть!..
Свальбард открылся перед ними как-то слишком уж обыкновенно. Так, словно это был тот безымянный остров на середине пути или любой другой, затерявшийся в сумраке моря. А вовсе не таинственная земля на самом пороге Страны Великанов!