Виктор
Шрифт:
— Прыщавый здоровяк спровоцировал красавчика!
Особенно упорствовали девушки. Парни–то по большей части не встревали. Многие из них с откровенным опасением посматривали на светловолосого бугая, боясь заиметь в его тупом лице врага.
Однако полицейский не стал слушать толпу. Он пресёк её ропот громким приказом, от которого замолчали даже альбатросы:
— Тихо, граждане! Я обращаюсь к этой девушке. А вы, дорогуша, отвечайте немедленно на мой вопрос: этот юнец говорит правду?
Блондина громко сглотнула и украдкой глянула на окровавленного
Тогда девушка решилась и пролепетала, уткнувшись взглядом в палубу:
— Нет, этот юноша врёт, господин сержант. Он оскорбил меня, а Дилан просто вступился за мою честь.
Я удивлённо ахнул. Народ тоже.
К сожалению, никто из пассажиров особо не прислушивался к тому, с чего началась ссора. Люди обратили внимание на наше трио лишь когда Дилан с пеной у рта стал требовать от меня извинений. Потому завязка конфликта была известна только мне, верзиле и блондинке.
Однако не вся публика поверила словам девушки. Мнение невольных зрителей драки разделилось: одни считали меня невинной жертвой, давшей сдачи задире, а другие — хитрым мерзавцем, оскорбившим девушку, да ещё начистившим рыло её женишку.
И теперь своё веское слово должен был сказать полицейский. Какой же он вынесет вердикт?
А тот сдвинул шлем на морщинистый лоб, задумчиво почесал затылок и озвучил истинно соломоново решение:
— Так, драчуны, я выпишу вам обоим штраф за нарушение общественного спокойствия и порядка.
— Но как же? — заикнулся Дилан и демонстративно указал пальцем на свой распухший нос, который уже перестал кровоточить. — Проклятье, это же не я начал!
— Я всё сказал! В этой драке не всё так очевидно! У тебя же на физиономии написано, что ты ещё тот бузотёр! — повысил голос страж порядка.
Дилан скрипнул зубами, но предпочёл промолчать.
Полицейский же довольно усмехнулся, а затем достал из кожаной поясной сумки ручку, блокнот с бланками и стал привычно заполнять оные. А под конец чистописания страж порядка спросил наши полные имена, вписал их в нужные графы и передал нам бланки.
Я глянул на свой и увидел предписание в течение недели оплатить в любом банке штраф размером в десять крон. Что ж, сумма оказалась крошечной, как десять одноразовых билетов на подземку. Так что она не сильно расстроила меня.
А вот поведение блондинки зацепило мою лохматую, чёрную душу. Вот нормальная же девчонка. Симпатичная, отзывчивая. А связалась с таким моральным уродом. Неужели блондиночка из тех дурочек, которым подавай плохих парней? Она рассчитывает его перевоспитать? Ха! И ещё раз «ха». Если она не бросит его, то я пророчу ей троих детей–невротиков, побои и измены. Да и хрен бы с ней.
Я наградил блондинку недружелюбным взглядом и потопал на нос парома, чтобы быть подальше от этой парочки. Но на носу места осталось не так много. Пассажиры почти полностью оккупировали его. Пришлось встать подле борта рядом с двумя бойко шушукающимися востроглазыми подружками.
Мне
— … Представляешь, академия занимает весь остров, — с упоением вещала одна из них, рыженькая с чуть раскосыми зелёными глазами. — Я недавно в «Велибургском вестнике» наткнулась на фотографию, на которой видна вся территория академии. Её сняли с воздушного шара. Ох, как же мне она понравилась! Просто диво дивное!
— А я уже однажды была там, — похвасталась вторая и восторженно прижала лапки к плоской груди. — Академия — это прям маленький городок на пяток тысяч жителей. А главный дворец окружён башнями. И каждая из них принадлежит какому–то факультету. В башнях живут студенты и там же они столуются.
— Вот бы скорее туда попасть, — прошептала рыженькая.
И её желание вскоре сбылось. Паром пристал к причалу, и народ стал сходить на берег. Там нас уже ожидал бородатый мужчина в коричневой длинной мантии. Он представился, как профессор Ильинов и повёл прибывших людей вверх по широким гранитным ступеням. Мы взобрались по ним на крутой склон, а затем потопали по могучему лесу. Он опоясывал академию и мужественно защищал её от пронзительного ветра с залива.
А за лесом наконец–то обнаружилась и сама академия. Её территория оказалась покрыта короткой изумрудной травой и сетью брусчатых дорожек. И в центре этого огромного зелёного пятна возвышался дворец, сложенный из покрытых мхом громадных валунов. Он, как и говорили девчонки, был окружён башнями–общежитиями, которые присосались к нему наземными коридорами.
В дальнем же конце территории виднелась небольшая деревенька с бревенчатыми домами. Видимо, в ней жил рядовой персонал академии. И помимо деревеньки там красовались зверинец и крошечный стадион. Слева же от дворца шумел листьями ухоженный парк. А справа — блестело голубой водой озеро с крякающими утками.
Ну а чтобы добраться до дворца нам нужно было миновать базарную площадь. Благо сейчас все лавочки оказались закрыты. Так что наша компания спокойно двинулась к нему.
Параллельно мы делились первыми впечатлениями от академии.
— Воздух, воздух–то тут какой. М–м–м. Он заметно теплее и чище, нежели в Велибурге, — приподнято проговорил брюнет с юношеским пушком под носом.
— Да здесь и небо гораздо яснее. Голубое, — вторил ему рыжий парень с длинными волосами. — Отдохнём хоть от этого фабричного смога. А то из–за него порой даже солнце не видать.
— Эх, благода–а–ать.
Тут и правда было хорошо. Но, когда мы добрались до дворца, то сотни местных студентов слегка подпортили впечатление. Они прогуливались по лужайке и скользили по нашей шушукающейся процессии высокомерными взглядами. У–у–у, гады! Ну, вон кроме тех девчонок. Они симпатичные. В светло–голубых пиджачках с гербами академии, коротеньких юбочках того же цвета и белоснежных блузах. А вот парни–студенты носили чёрные брюки со стрелочками, белые рубашки и приталенные чёрные пиджаки.