Викториада
Шрифт:
Я завис где-то между пятым и шестым этажом. Меня вдруг посетила мысль: «А что если длина пожарного шланга была бы чуть больше, то я чавкнул бы сейчас там внизу». Меня затошнило. Толи от мысли о встречи с асфальтом, толи от перетянутого живота. Я попытался подтянуться на руках, чтобы ослабить давление на живот, но это оказалось не так просто. Руки вспотели и соскальзывали с брезентового пожарного шланга. Я посмотрел вверх. Из разбитого окна на меня смотрели несколько мертвых лиц. Я чувствовал себя звездой на ёлке. Висишь-болтаешься, все на тебя смотрят и радуются, ручки к тебе тянут. И пока тебя с ёлки не снимут - так и будешь висеть.
Вечерело. Солнце село за горизонт, раскрасив оранжевым закатом низкие облака. Мимо пролетела ворона, покосившись на меня, мерзко многозначительно каркнула и скрылась в сумерках. Смеркалось.
Глава 8
Мамочки, это папочка .
Я даже и не предполагал, что ночью бывает так темно. Не то, чтобы я не догадывался, что ночью темно, но не настолько же! Я болтался где-то между небом и землей и совершенно не видел, на какой высоте, словно плавал в чернильном ничто: внизу и по краям было не менее черно, чем наверху.
«Я вспомнил фильм!» Почему то эта мысль меня обрадовала. «Это «Крепкий орешек». Там мужик, как его, Брюс Уилис, на пожарном шланге прыгает с небоскреба. Прямо мой случай. А что было потом?» Это потом совершенно вылетело у меня из головы. Где-то сверху, практически у меня на макушке, снова каркнула ворона.
– Не подсказывай. Я сам!
Невидимая ворона обиделась и ухлопала крыльями куда-то в темноту.
«Вспомнил! Он там голыми пятками разбил стекло. Ну, если он смог голыми пятками, то мне в своих тяжелых ботинках сам Бог велел. Осталось только раскачаться, как маятник, и садануть ботинками по стеклу».
Но была проблема. В отличие от героя Брюса, который висел вплотную к стене, одиннадцатый и двенадцатый этажи нашей же высотки выступают над остальными метра на два. Поэтому я болтался в воздухе в полной темноте, меня уже ни один десяток раз перекрутило, и я совершенно потерял ориентацию. Короче, я просто не знал в какую сторону раскачиваться. У меня уже реально начала кружиться голова, потому что постоянное кручение и верчение без поддержки зрения ввело мой вестибулярный аппарат в полное безумие. Я периодически уже сомневался, что вверх вверху, а низ внизу. Но с этим вопросом у меня в руках был совершенный прибор времен Архимеда - отвес. Точнее я сам был этим прибором, что мне уже порядком надоело.
«С этим надо что-то делать. Или отпилить вторым столовым ножом, лежащим у меня в кармане брюк, натянутый шланг (первый я успешно потерял в момент моего эффектного полета), или же действовать эмпирическим путем, то есть методом научного тыка».
Я трезво рассудил, что перерезать свою нить Ариадны я всегда успею и начал дергаться как червяк на крючке, пытаясь раскачать свое бренное тело. Вначале я совершенно не видел результатов, но, в конце концов, мой вестибулярный аппарат смиловался надо мной и сообщил, что я предал своему телу какое-то маятникообразное движение. Но ничего не происходило. Я замер и, подождав пока мое качание не успокоилось, развернулся примерно на четверть круга и постарался повторить свои действия. Минут через пять мои старания были вознаграждены ударом затылка о стену. В глазах потемнело, если можно так сказать о полной темноте, но я радовался, что хоть таким способом нащупал то, что искал. С третьей
«Ну и что это мне дало? Стекло то я разбил, но длинны моей привязи хватало лишь на то, чтобы дотянуться ногой до рамы. А висеть вот так в раскорячку ничем не лучше, чем просто висеть. Если я в этой позе перережу шланг, то с тем же успехом навернусь вниз, как если бы я просто висел». В качестве приступа самокритики, я почувствовал себя полным дураком.
То есть я пришел к тому, от чего ушел. Мне надо подняться вверх метра на три и только после этого, вися на одних руках, раскачиваться и выбивать окно. Это действие для подготовленного гимнаста, а не для человека, который тяжелее системного блока ничего в жизни не поднимал, а подтягивался последний раз - в кресле на колесиках к компьютерному столу.
Для очистки совести я попытался. Подтянулся на руках максимум на метр и, кряхтя, продержался секунд пять. После чего сорвался вниз и больно дернул себя перевязью за поясницу. Больше подобных подвигов я совершать не собирался и смысла в этом не видел. Мне стало очень грустно. Значит, единственный способ прекратить это безобразие - это навернуться с высоты пятого этажа вниз и надеяться, что при ударе об асфальт я сломаю себе шею, а не ноги.
Мимо меня просвистело что-то большое и шмякнулось внизу. Я даже испугаться не успел. Испугался я чуть позже, когда второе тело, а это было именно тело - я успел заметить - зацепилось за шланг и, отскочив от него, пролетело буквально в сантиметре от моей головы.
– Эй, поаккуратней там! Если вы мертвые, значит, можете на голову людям прыгать?
Наверху замелькал луч фонаря, и из окна вылетело еще одно тело. На этот раз оно летело по широкой дуге, будто зомби, для более эффектного полета, решил сначала разбежаться, а уж потом прыгнул в окно. Там явно что-то происходило. Мелькал луч фонарика, слышались глухие удары и падения тел.
«Может это Катя сумела спуститься и теперь разбирается со всеми мертвяками в коридоре?» Я завопил во все горло: - Катя!!!! Я тут за окном!
Целых два луча мощных фонарей вытянулись из окна и, опустившись, собрались на мне, и я почувствовал себя самолетом в перекрестии зенитных прожекторов.
– Что это за Спайдермен на паутинке болтается? – Грубый мужской голос никак не мог принадлежать Кате.
– А ну ка, мужики, тащите его наверх.
Я почувствовал, что меня потянули наверх, и уже через минуту стоял на дрожащих ногах, пытаясь распутать на поясе затянувшийся узел. Вокруг меня стояли четыре крепких мужчины в камуфляжной форме. В руках у них были тесаки, похожие на тот, который был у Кати, за спинами арбалеты или луки с колчанами стрел. Вокруг валялись десятки трупов.
– Катя наверху.
– Мы знаем. – Высокий мужик средних лет с погонами старшего прапорщика на плечах, засунул свой тесак в ножны. – Разбираем завал.
В конце коридора проворно работали еще трое военных. Они вынимали из лестницы стулья и аккуратно ставили их вдоль стены в коридоре. Через пару минут вниз по ступенькам спустилась Катя и, даже не посмотрев на меня, кинулась прапорщику на шею.
– Папка, как ты меня нашел? Я такая дура, что не предупредила тебя, но это все из-за него.