Винни Ковальский - гнус частного сыска
Шрифт:
– Представляю, - с сардонической усмешкой перебил Ковальский.
– Вы думаете, петля лучше?
– Не знаю, - выдохнула леди Фицрой и разрыдалась.
– Господи, что же мне делать?
– Всё рассказать полиции, - Ковальский прохаживался по комнате.
– Виола шантажировала сэра Реджинальда?
– Вы сами всё знаете, что же мне ещё говорить?
Сыщик вдруг ощутил на своих плечах руки леди Фицрой. Её горячие губы впились в его шею.
– Вы сами всё знаете... гадкий, гадкий мальчик...
– Ага, -
Полчаса спустя они лежали бок о бок на ковре перед камином, облокотившись на диванные подушки. На Ковальском был сиреневый с чёрным кружевом корсет Миранды Фицрой, леди Фицрой накинула на себя его синюю рубашку, а где в этот момент находилась рука хозяйки - мы не станем упоминать, иначе это будет не детективная повесть, а несколько другой жанр литературы.
– Гадкий, гадкий, - восторженно шептала леди Фицрой.
– Надо же, при таком росточке...
– Помилуйте, мэм, вы щиплетесь, - плаксиво отозвался Ковальский.
– Это больно, в конце концов.
– Ах, простите. Увлеклась немного...
Ковальский приподнялся на локте и посмотрел в раскрасневшееся лицо леди Фицрой.
– Вижу, ваш муж не очень-то балует вас своим вниманием?
– Совсем нет, - едва слышно проговорила она, - он ни разу, ни разу...
– Вот как, - Ковальский прижался к леди Фицрой и поймал её за подбородок.
– И Моррису про это известно?
Почти в ту же секунду ногти леди Фицрой вонзились ему в бедро.
– Вы забываетесь, мистер Ковальский!
– Это ещё кто из нас забывается, - сердито заметил Ковальский, оторвав от себя её руку.
– Видите, синяк сделали... Что ж, не хотите говорить - не надо. Я и сам восстановлю картину событий - фактов у меня достаточно. Мне, например, теперь совершенно ясно, что у Морриса есть ещё одна должность, помимо секретарской. Должность почтенная в наше время, но он почему-то делает из неё тайну.
Леди Фицрой отпрянула, подозрительно глядя на Ковальского.
– Что вы имеете в виду?
– Что Моррис - психоаналитик. И нанят он потому, что у вас серьёзные проблемы в семейной жизни, которые вы хотите скрыть.
– Что же делать?
– беспомощно проговорила леди Фицрой в который раз за последние сорок минут. Ковальский поднялся на ноги.
– Что делать, что делать! Одеваться. Будьте любезны отдать мне мою рубашку.
8.
– Сэр, пришёл какой-то...
– констебль не решился выговорить слово "джентльмен", - человек. Утверждает, что у него есть важные сведения по делу Виолы Харди.
– Впустите, - немедленно ответил Бишоп. Однако читатель уже догадывается, кого он увидел на пороге своего кабинета, и потому может вообразить его реакцию.
– Вы? Может, наконец, скажете, кто вы такой?
За
– Не беспокойтесь, сэр, - произнёс инспектор, - это мой агент.
– Ваш агент? С каких это пор?
– Со вчерашнего вечера.
"Агент" церемонно снял соломенную шляпу и наклонил голову.
– Разрешите представиться. Ковальский. Винни Ковальский.
Суперинтендант подумал, что, видимо, для пользы дела лучше ничему не удивляться.
– Как идут дела с Фицроем?
– спросил Ковальский, без приглашения усевшись на стул. Солгрейв раскуривал трубку.
– Всё отрицает. Досадно то, что улик против него нет. Придётся его отпускать, иначе будет большой скандал. Сэр Реджинальд слишком значительная фигура, чтобы арестовывать его по смутным подозрениям.
– Мои подозрения довольно ясные, - возразил Ковальский. Бишоп надвинул на нос очки и пристально посмотрел на него сквозь стёкла.
– Мистер Ковальский, ваши подозрения значения не имеют. Имеют значения доказательства. А доказательств того, что сэр Реджинальд убил мисс Харди, вы представить не можете.
– Естественно, не могу, - невозмутимо отозвался Ковальский.
– Потому что сэр Реджинальд её не убивал.
– Не убивал своими руками?
– уточнил Солгрейв. Поляк развязно закинул ногу на ногу и подтянул носок (новый).
– Возможно, и чужими тоже. Видите ли, всё дело в том, почему её убили.
– Вы намекаете, мистер Ковальский, - в слово "мистер" Бишоп вложил всё доступное полицейскому искусство оскорбления, - что вы это знаете?
Лицо Ковальского неожиданно стало серьёзным.
– Знаю.
Он достал из кармана пиджака измятую афишку.
– Особенный номер, "Шекспировская ночь"... Директор варьете сказал мне, что Виола танцевала в мужском костюме вместе с братом. Я сразу подумал, что брат должен быть на неё похож - иначе бы он не взял сценический псевдоним "Себастьян". Помните, у Шекспира брата с сестрой всё время путают? Дальше - элементарная логика. Если сестру можно было переодеть в мужской костюм, то и брата можно переодеть женщиной. Ну, фотографии вы видели. Должен признаться, я слукавил - попросил у Мартина одну фотографию, а, когда он отвернулся, вытащил две. Небольшой эксперимент с ножницами и клеем...
– Это нам известно, - прервал Бишоп.
– Благодаря мне, шеф, - напомнил Ковальский.
– Вам не пришло в голову, что лже-Виолой мог быть её брат. Вы для этого недостаточно испорчены. Тем более для того, чтобы понять, почему Виолу убили.
– Что за чушь?!
– Э, нет, дражайший, это не чушь. Это называется английское ханжество. Вы и Солгрейв исходили из презумпции, что Виола была любовницей сэра Реджинальда. Но она ею не была. Кто-то очень хотел, чтобы мы думали, будто сэр Реджинальд состоит с ней в связи.