Винни Ковальский - гнус частного сыска
Шрифт:
– Да в этот дом без калош не войдёшь, - пробурчал Бишоп, - а ещё лучше засыпать его карболкой. И что же там произошло?
– Я вошёл чёрным ходом и хотел пройти, как обычно, через зимний сад. Но увидел на полу мёртвую Виолу. Я так испугался, что выскочил с другой стороны через парадное, не подумав, что меня могут заметить.
– Ты её и убил!
– вскинулся сэр Реджинальд.
– Кто подтвердит, что тебя не было в доме до того? Вы повздорили из-за денег, и ты придушил её, а теперь думаешь улизнуть от ответственности!
– Я бы набил тебе морду, Реджи, если
– Виола была не лучшей сестрой, но я не убийца. У вас есть детектор лжи?
– Не завели пока что ещё, - хмуро сказал Бишоп.
– Так или иначе, вы оба теперь арестованы, так что никуда не денетесь. Обойдёмся без спешки.
Солгрейв прочищал свою трубку.
– Боюсь, это не все, кого надо арестовать, - заметил он.
– Миранда Фицрой по-прежнему остаётся в кругу подозреваемых.
– Убийство за шантаж?
– Да, если Мартин говорит правду. А может, она не ожидала, что дома появится настоящая Виола, и со спины приняла её за Мартина. Ведь душат обычно сзади?
– Чёрт...
– произнёс Бишоп.
– Как вы считаете, сэр Реджинальд, могла ваша жена убить мисс Харди?
Баронет истерически захихикал.
– Она может всё что угодно. Удивительно, что она меня до сих пор не убила.
9.
Белый автомобиль затормозил чуть в стороне от входа в Фервуд. Винни Ковальский выпрыгнул из него, любезно помахал рукой в сторону шофёра, давая понять, что оценил его услуги, и стал пробираться вокруг особняка к чёрному ходу.
Леди Фицрой встретила его сама. Она тихонько приотворила дверь и впустила сыщика внутрь. От волнения на ней лица не было.
– Какие у вас новости?
– прошептала она, буквально приперев Ковальского к стене. Тот мягко освободился.
– Благоприятные, мэм, если вы будете хорошей девочкой и пойдёте сейчас к себе наверх.
– Вы не хотите мне ничего говорить?
– огорчилась леди Фицрой. Ковальский самым учтивым образом поднёс её руку к своим губам и поцеловал её пальцы.
– Я бы много мог сказать вам, мэм, если бы располагал временем, поверьте. Но сейчас мне гораздо важнее поговорить с мистером Моррисом.
– Хорошо, - леди Фицрой посторонилась, пропуская сыщика.
– Он, по-моему, у себя в кабинете.
Быстрым шагом пройдя через зимний сад, Ковальский поднялся по лестнице на второй этаж, пересёк гостиную (не без щемящей сладости воспоминания, вызванного узорами персидского ковра) и постучал в дверь кабинета секретаря.
Дверь распахнулась примерно на фут, но, едва Моррис увидел, кто стоит снаружи, он поспешил захлопнуть её снова. Ковальский, однако, оказался ловчее и успел вставить в дверную щель свою бамбуковую тросточку.
– А что это мы так нервничаем, дуся?
– поинтересовался он.
– Даже поговорить не хотим?
– Мне не о чем с вами говорить, - бросил Моррис из-за двери.
– Вы мне надоели.
– Вам легко надоесть, - вздохнул Ковальский.
– Бедняжка Виола Харди это не учла.
– Какого чёрта?..
– секретарь на миг растерялся, и Ковальскому этого оказалось
– Убирайтесь отсюда!
Моррис сжал кулаки и надвинулся на Ковальского, но маленький поляк не шелохнулся. Привалившись к дверному косяку, он проговорил:
– Я, конечно, уберусь, но ведь у вас не единственный в доме телефон. Из холла тоже можно позвонить в полицию.
Секретарь замер.
– Вы спятили, - тяжело дыша, произнёс он. Ковальский глядел на него пронзительными синими глазами.
– О да, конечно. Нужно немного спятить, чтобы догадаться, что вы убили Виолу Харди.
– У вас нет доказательств, - неуверенно выговорил Моррис. По его широкому лицу катились капли пота.
– А у вас - алиби. К тому же Мартин Харди сейчас в полицейском участке и даёт показания. Ручаюсь, он прояснит вашу роль в этих событиях.
Моррис посерел.
– Мартин арестован?
– Да, и уже наверняка рассказал, почему он ездил в Фервуд в женском платье. А всё-таки, милейший, чем вам помешала Виола?
Утерев пот со лба, Моррис грузно опустился на кушетку.
– Доконала она нас всех, - хрипло сказал он.
– Шлюха пустоголовая. Она вообще не понимала, во что ввязывается. Забавлялась, и всё тут. Вначале требовала денег, с сэра Реджинальда, с его жены, потом просто так для развлечения стала пугать нас, что расскажет всё журналистам. А потом действительно всплыли слухи - не знаю, ей мы этим обязаны или нет. Мне едва удалось предотвратить появление заметки в одной лейбористской газетёнке...
– Какие ныне влиятельные секретари!
– саркастически отметил Ковальский. Моррис отвёл глаза.
– Да, я не секретарь. Вы, впрочем, не обо всём догадались. Я готовил сэра Реджинальда к предвыборной кампании в 1918 году. Моими усилиями он прошёл в парламент. Представляете, каково мне пришлось теперь? Только мне удалось погасить слухи о его незаконных пристрастиях, как вдруг всё должно было пойти прахом стараниями одной дуры из варьете.
Он сплёл пальцы, хрустя суставами.
– Да, я убил её. И вместе с ней, если позволительно так выразиться, двух зайцев: во-первых, я прекратил её глупые выходки, во-вторых, судебный врач, осмотрев труп, имел возможность убедиться, что она точно и несомненно женщина. Конец всем сплетням! Мартина было бы несложно заставить залечь на дно, ему и самому надоела эта история.
– Но о Мартина ваш план и споткнулся?
– В том-то и дело. Этот болван вздумал именно в тот вечер приехать ко мне для объяснений. Естественно, под видом Виолы, так как прислуга знала его только в таком виде. Он увидел труп и с перепугу выскочил через парадное, а садовник его заметил. Если бы не его приезд, всё прошло бы безупречно.
– Безупречно?
– приподнял бровь Ковальский.
– И вас не смущало то, что леди Фицрой должна была отправиться на виселицу?
– Миранда - всего лишь истеричная баба, - досадливо сказал Моррис, - да к тому же он её терпеть не мог, женился на ней потому, что родители велели. Губить из-за неё политическую карьеру было бы крайне неразумно.