Виноградники ночи
Шрифт:
Толпа взревела, надвинулась на оцепление. По команде солдаты развернулись и прикладами винтовок стали бить наседавших. Но это разъярило их еще больше. В оцепление полетели камни; один из них попал в солдата — он осел на тротуар, обхватив голову. Снова прозвучала команда — хлопки выстрелов прорезали ночь. Толпа бросилась прочь — уже врассыпную; отталкивали, сбивали друг друга… Марк стоял, вжавшись в нишу подъезда.
Наконец, подъехала пожарная машина. Марк вышел из своего укрытия… Кофейня располагалась в единственном уцелевшем деревянном доме среди каменных строений Кинг-Джордж, и он медленно догорал. В соседних домах все еще светило
Он поднялся по тихой лестнице на второй этаж, вошел в комнату, включил свет: все так и осталось на своих местах — кровать с незаправленным одеялом, стол у окна, два стула, в углу — дощатый, обтянутый клеенкой чемодан… В чемодане к своей радости он отыскал чистое полотенце, в туалете обмылся до пояса… Что-то изменилось: то ли комната стала меньше, то ли больше — город за окном
Марк разделся, скользнул под одеяло. Где-то вдалеке взвыла — и смолкла сирена то ли полицейской, то ли пожарной машины. Положив руку на теплую рукоять пистолета, Марк спал.
…Он проснулся от скрипа — открыл глаза и успел заметить лысый череп, мелькнувший в дверном проеме. Видение исчезло… Марк вскочил, подбежал к двери, распахнул ее: на лестнице между первым и вторым этажом вполоборота к нему стоял Стенли в пижаме и шлепанцах на босу ногу.
— Доброе утро!
Стенли молча разглядывал Марка.
— Доброе утро! — повторил Марк, — вы решили проведать меня? Это очень трогательно. Как видите, со мной ничего не случилось.
— Очень рад, — проговорил Стенли и, мерно перестукивая шлепанцами, спустился на свою площадку.
— Ах, да… возможно, вы как-то связали вчерашний ночной шум с моим появлением? Но это неправильное умозаключение. Я не имею никакого отношения к произошедшему. Так и скажите вашему…
Подняв голову, Стенли смотрел на Марка.
— Впрочем, — продолжал Марк, — он достаточно умен, чтобы самому разобраться в этом деле…
Слова погасли, и стало очень тихо.
— Где Тея? — проговорил Стенли.
— Что? Что вы имеете ввиду?
— А разве она не с вами?
— С какой стати ей быть со мной?!
Стенли кивнул головой, словно иного ответа и не ожидал.
— Она сказала, что уходит к вам.
— Ко мне… Она ушла?
— Да… — слова Стенли едва долетали до Марка. — И это после всего, что я для нее сделал… Она неблагодарна…
— Я… я совершенно не при чем!
— Это вы уже сказали дважды! — проговорил с неожиданной силой Стенли.
— Но где она сейчас?
— Вам виднее.
— Но…
Стенли скрылся в своей квартире. Протяжно мяукнув, щелкнула дверь.
Марк вернулся в комнату. Солнце уже стояло высоко. Занавеси были раздвинуты, и казалось, комната, как каюта корабля, плыла в ослепительном свете. Он снова, и более внимательно, оглядел свое жилище. Выдвинул ящик тумбочки, пошарил внутри… Ничего. Только обрывок старой газеты. И пыль. Если и впрямь оставлена записка, где она? Может быть, на столе под клеенкой? Переставил на стул кружку с заплесневелым чаем, приподнял клеенку… Вот она! Листок с наискось бегущей карандашной строкой. Рахель Имейну, угол Борухова. И — стрелкой: вход со двора, обогнуть дом. Интересно,
Я ждал ее полчаса на автобусной остановке. Наконец, она приехала, молчаливая и усталая. Я поцеловал ее в мягкие безответные губы, вручил три белых хризантемы. «Какие красивые!» — сказала она и взяла меня под руку. Мы молча прошли по переулку мимо садиков с низкорослыми лимонными и гранатовыми деревьями к моему дому. «Очень мило! — сказала она. — А кто еще здесь живет?» «Рав Мазиа. На первом этаже. Его очень уважают. Еще в юности он выиграл конкурс на лучшее знание Торы». Про его слепоту я не стал ей сообщать. «Какая прелесть!» — сказала она, и по пыльной лестнице мы поднялись на второй этаж, вошли в квартиру. При виде моего логова в ней пробудилась жизнь: она охнула, засмеялась. «Боже мой, вы, мужчины, и впрямь не можете жить одни!» «И вы тоже, — сказал я, снимая книги со стула и тем самым приглашая ее сесть. — Видишь, я ждал тебя. Оцени закуску!» «О, да! — сказала она. — Это что, брынза? Давай приступим. Я ужасно голодна».
И мы выпили красного вина, съели греческий салат, который я приготовил (только его я и умею делать), и маленькие плотные пальчики из свернутых виноградных листьев, начиненные рисом. И снова выпили. Темнело, но я не стал зажигать свет.
— Как хорошо! — сказала она, — как тихо!
— Что-нибудь случилось?
— Нн-нет… Вернее, да… Пару часов назад мне сделали предложение.
— Так… И ты приняла его?
Потянулась за сигаретами, щелкнула зажигалкой, с удовольствием затянулась.
— Это серьезно…
— Я молчал.
— Это очень серьезно!
— Не сомневаюсь.
Она сидела вполоборота ко мне, глядя в окно, и я видел ее профиль, точеный профиль камеи.
— Кто он?
— Мой друг. Мы с ним уже очень давно встречаемся. Надеюсь, ты не станешь ревновать?
Я плеснул в фужер все, что еще осталось в бутылке. Залпом выпил.
— Скажи, зачем я тебе понадобился?… Мне под пятьдесят. У меня ничего нет. Что тебе нужно от меня? Ты хочешь, чтобы мне было больно?
— Нет, — проговорила медленно. — Не хочу… Как тебе объяснить… Он очень славный. Компьютерщик… Работает на военном предприятии. Все тип-топ… И прав — пора, наконец, определить наши отношения. Да и я уже — не девочка!
Хохотнула своим низким хриплым смехом, затянулась сигаретой. Сверкнул на узком запястье серебряный браслет.
— Отгулялась… Муж, семья, ребенок… Все как у всех.
— А я?
— Ты? Ты — настоящий. В тебе есть сила таланта. Может быть, и я его не лишена… Ведь на самом-то деле мы оба знаем, что люди живут иллюзорной жизнью. И надо, если по-честному, жить так, как ты: чтобы ни кола, ни двора… Лишь комната, заваленная книгами. А в общем-то, и они ни к чему.
Я встал, зажег свет. Белые стены. Стол. Стулья. Шкаф. Кровать.
— У меня есть один знакомый…
— Да?
— Целый день он сидит на стуле на одном из перекрестков Эмек Рефаим. Читает Тору и заговаривает с прохожими на своем библейском языке.
— Где это?
— Наискосок от кладбища тамплиеров.
— Примерно представляю… И что же?
— Вот уже месяц его нет. Куда-то исчез.
Подошла, поцеловала в лоб.
— Мне нужно идти.
— Ты не останешься?..
— Нет. Так будет еще хуже.