Вираж
Шрифт:
– Нет. Мы обоюдно перейдем на вы. А потом вы заткнетесь до самой станции, иначе мне придется оставить вас на ближайшем посту. То-то парни обрадуются.
– Понял, миледи. Вы меня больше не услышите.
Он и в самом деле замолчал. Лежал на полу, забившись под заднее сиденье, и вонял старой одеждой и слегка болотом. Даша когда-то имела удовольствие провалиться в трясину. Дело было в турпоходе в глубокой юности. Раньше она думала, что болото пахнет сыростью и зеленью. Оказалось, тухлятиной. Ее потом долго отмывали и отстирывали всей группой.
Все три поста ГИБДД по дороге пустовали.
За крутым подъемом и не менее крутым поворотом начиналась освещенная дорога, ведущая прямиком к вокзалу. По встречке с бугра выскочила полицейская машина с мигалкой и ширкнула мимо на бешеной скорости. Даша тут же связала это явление со своим пассажиром. Но пугаться показалось поздно. Рядом сиял огнями город.
Спина выпрямилась, мертвая хватка на руле, от которой немели пальцы, разжалась. Даша поерзала, удобнее пристраивая занемевший от напряжения организм в кресле.
– Скоро приедем, – сообщила она пассажиру.
– Там такое же освещение?
– Еще ярче.
– Тогда, если можно, остановитесь где-нибудь в теньке. Пусть все будет не так торжественно.
– Ага, я остановлюсь, вы огреете мня по голове и выкинете из машины…
– У меня была уже такая возможность.
– А посты? Как бы вы мимо них проехали?
– Перестаньте, мадам. Я не бандит. Я мирный странник.
– Высажу у вокзала, – уперлась Дарья.
– Тогда вам придется вытаскивать меня за ноги. Обыватели от любопытства с ума сойдут, – пообещал пассажир.
Что верно, то – верно. Сбегутся всем поселком смотреть, как докторша бича из своей машины гонит.
Вокзал пришлось проехать. Даша свернула в темную боковую улочку, проскочила под путепроводом и остановилась. Все равно пришлось бы сюда заезжать. Она вчера на дежурстве забыла зарядное устройство от телефона. Оставаться без связи не хотелось. Дальше как раз за вторым поворотом располагалась больница. А все выпады насчет, по голове и т.д., случились по инерции, как последний выплеск истерики.
– Я огородами до станции доберусь? – спросил бомж, выбравшись из салона.
– Вполне, – Даша махнула рукой вдоль темной улицы. – Тут недалеко. Через пути перейдете, и будет вам счастье.
– Был страшно рад нашему знакомству.
– Всего хорошего.
Она злилась, оказывается. Бомж отошел, тут же слившись с тенью магнолии, а Даше вдруг стало совестно. Этот человек, скорее всего, был в тысячу раз несчастнее ее. Мало ли какие обстоятельства…
Она на дежурстве как-то наблюдала за санитарной обработкой похожего клиента. Того забирали в свое отделение хирурги. Что здешняя санитарка взялась за тряпку, дело почти неслыханное. Но этого уж никак нельзя было выкинуть на улицу – помер бы у порога больницы. Вот и мыли. Он голый сидел на железной каталке в санпропускнике и остервенело чесался. Лицо, с много раз битыми, вывернутыми губами, провалившимся носом и темно-серой кожей еще долго стояло потом перед глазами. Своего сегодняшнего пассажира Даша так и не разглядела. А вдруг и у него такое же? Бр-р-р!
Приемник пустовал. Медсестры пили чай в дежурке, охранник, наверное, тоже. Даша прошла холл и свернула в длинный
Даша вообще-то мирно уживалась с хирургами, но Люсю побаивалась. Суровая была дамочка, но и в общем добрая – такое вот сочетание. Она тоже недавно переехала на побережье. В отличие от Даши – с семьей.
– Вызвали? – спросила Людмила Ивановна, что-то дожевывая.
– Нет. Зарядку от телефона забыла.
– Слышала, в районе Вишневки трупы нашли?
– Что?!
– Мне Гена позвонил. Говорит, туда аж две бригады выехали.
Муж Люси работал судмедэкспертом. Она всегда располагала самыми последними криминальными новостями.
– Это, наверное, они мне навстречу попались, – ляпнула Даша и осеклась. Потом тряхнула головой – ну чего она боится! – Я из Туапсе возвращалась, видела машину с мигалкой.
– Наверное, – безразлично согласилась Люся.
Они еще поболтали немного. У Люси сынуля доучивался в институте. Родительница за него сильно переживала. Семья уже хлебнула с парнем лиха, и еще предполагалось. Несмотря на разницу в возрасте, Даша и Люся общались почти дружески. К себе, однако, хирургиня терапевтиню не приглашала, хотя сама забегала иногда в гости. Оно и понятно: молодых одиноких подруг приводят в дом только самые что ни на есть распоследние дуры.
Прихватив зарядное устройство, Даша медленно прошлась по аллейке больничного парка. Тут завязла тишина. Магнолии только чуть пошевеливали тяжелыми глянцевыми листьями. Фонари светили ровно и ярко. В сторожке сидел дяденька охранник. Он махнул Даше рукой.
Машина не успела остыть, тихо завелась и покатила в темноту неосвещенного больничного переулка. Еще чуть-чуть и дома!
Небольшая черная толпочка на углу, колготилась и агрессивно гыркатала. Единственное освещенное окно соседнего дома давало возможность разглядеть, кто тут произрастал. Одного Даша узнала.
Ее как-то пригласили на армянскую свадьбу. Она в тот момент лечила то ли бабушку то ли прабабушку жениха. Первое официальное приглашение на новом месте обязывало. Дарья долго готовилась, собиралась, одевалась. А когда пришла, выяснилось, что гостей – человек пятьсот. Не в переносном, в прямом смысле. Даша потерялась в этом море. Говорили в основном по-армянски. Она побарахталась немного, дождалась схода жениха и невесты с умопомрачительно пышной лестницы, поздравила родителей, с которыми случайно оказалась рядом, и тихонько ушла, не сомневаясь: ее бегства просто не заметят.
На углу в свете одинокого окна топтался родственник того самого жениха. Очень уж колоритная была фигура. Он еще со свадьбы запомнился жуткой массивностью и густым утробным хохотом.
Он и сейчас возвышался над остальными, выпихнув животом всех мелких на проезжую часть. Даша объехала их по широкой дуге, повернула в сторону освещенных кварталов и только тут сообразила, что на углу затевалось нехорошее. Там махали руками, покрикивая на смеси русского и армянского. Потом двое рванули в сторону моря, остальные следом за ее машиной. Они бежали тяжело и шатко как три пьяных першерона.