Виргостан
Шрифт:
На девичьем теле тончайшая кожа
Сосуды похожи на молниереки
Сверкают собой освещая дорогу
Идущему вслед громогласному эху
Таинственным следом подобного сверху
Везде рассыпающим звездную пудру
Неистребимым небесным восторгом
Неиссякаемым солнечным смехом…
В распахнутые створы большого
Ветер усиливается, близя миг признания в своем отечестве…
. . .
– Эх-хэ-хе! – облегченно вздыхает Герральдий, и это означает, что он где-то наглотался усталости.
«Никогда не выдыхай постороннюю гадость в доме!» – гласит неукоснительное правило Хопнессы. Герральдий распахивает окна, выворачивает гостиную наизнанку, протряхивает капитально и делает так:
– Фь-ь-ь…
Щелк! И на небосводе вспыхивает новая звездочка.
Герральдий пытается затащить убранство комнаты обратно в окно. Интерьер упирается, сетуя на пропахшие дымом ковры и закопченные стенки камина. Герральдий упирает ноги в подоконник с надписью «№198» и со скрипом втягивает внутренности на место. Освежившаяся комната похорошела. Некоторые вещи поменяли привычный стиль: кресла посветлели, стол слегка округлился, стулья похудели, а в углу за потолок зацепилась приблудившаяся раскидистая пальма – символ юга и надежды.
– Неплохой улов! – подводит итог Герральдий. С потолка на пол падает остекленевшая от космического холода малюсенькая звездочка величиной с искринку. Герральдий разгадывает ее желание и укладывает звездочку в коробочку из-под заколки для галстука. Там уже расположились несколько других звездочек и, по-свойски развалясь на бархате, угощаются снежной пудрой:
– Ой, смотрите-ка – новенькая. Добро пожаловать на фабрику звезд!
Герральдий их собирает к праздничному концерту для исполнения первой части «Рождественской оратории» Иоганна Себастьяна Баха. Единственное, что его смущает, – это полная непросвещенность небосводных див в области житейского классического репертуара. Более того, они считают фамилию выдающегося композитора недостаточно благозвучной:
– Вы бы еще Брамса выбрали! И вообще, нас сюда не ораторить пригласили. Давайте мы вам исполним настоящую звездную музыку астра-класса!
В кабинете воцаряется такая тишина, что у Герральдия в голове начинается перезвон.
Больше всего их, конечно же, раздражает непрерывное брутальное тиканье и бомканье в кабинете Герральдия, но они весь этот шум с легкостью переносят в межзвездное пространство.
Хопнесса утверждает, что они еще несовершенновечные.
…растяжимое понятие жизни
Герральдий отклоняется от чертежей, заваливших его стол, и, не откладывая в долгий ящик, идет совершать какой-нибудь подвиг. Не в том смысле, что он сейчас знает, что его ждет, а в том смысле, что он неминуемо готов даже к тому, на что он вовсе не способен. А повод для свершения всегда найдется. С невероятной самоотдачей продвигаясь вперед, Герральдий мужественно распахивает дверь ванной комнаты. «Что ни шаг, все событие для ленивого человека», – рассуждает смекалистый стратег, наматывая зубную пасту на щетку.
Герральдий зевает
– Если будет угодно наступить завтрашнему дню, то у меня появится еще один шанс усовершенствоваться.
В кабинете раздается скрип мачты плавучего призрака, запоздало нагоняющего закатившееся светило. Слышен убаюкивающий плеск парусов и скрежет днища о грунт. Корабль садится на мель. Какое увлекательное начало сна.
Близится час разновидений…
. . .
– Видишь этот маятник? – Герральдий указывает в темноте на раскачивающийся диск. – Влево, вправо. Влево, вправо. Чем левее, тем правее. Чем правее, тем левее…
В полночь, находясь на левом конце маятника, Герральдий чувствует обволакивающий шорох Хопнессы и включает световой сигнал:
– Где мы?
– Справа.
Луч прожектора плавно скользит вниз по стене.
Близится смена караула. В проеме входа появляется знакомый профиль.
– Какая следующая обстановка? – уточняет сонный Герральдий для проверки бдительности.
– Наша, – подтверждает Геогриф, почему-то входя боком.
На двери, расписанной под металл, мигает надпись «Выход».
– Будьте уверены! – Герральдий решительно дергает ручку на себя.
– Охторогно, двери закрываютхя, – шамкает репродуктор нерегулируемым голосом птицы Очевидии.
Двери закрываются. С обратной стороны надпись – «Заход».
Глава 3
ЕВСЕНИЯ И…
…ее утро
Наступает час пробуждения.
Евсения предусмотрительно кладет руку на пробудильник. Утренняя книга с белым узорчатым листом поскрипывает буквами в неразмятых валенках. Начало зимы, глава первая.
– Да что же это такое? Почему первая-то? – явное замешательство среди недовериков.
– Ну, это теперь первая, а раньше была третья, – подмешиваются доверики. – Вы бы начинали утро с чего-нибудь приятного вместо набившего оскомину возмущения. Доверчивее нужно быть к «постфактумам»!
На фоне завязавшейся утренней перепалки между самописцами Евсения ловко собирает головоломку из умывания, переодевания, завтракания и отбывания в необходимом порядке, предварительно осуществив ритуал настройки на нужный лад. Она подходит к раннеутренней партитуре и начинает бормотать строчки. Из воскового обрамления, не имеющего определенных размеров, на нее взирает недремлющий дирижер, который отвечает холодным приветствием и предупреждающе качает указательным перстом в красной рукавице, обозначая темп. Евсения сообразительно поправляется и читает нараспев. Разогревшийся метроном одобрительно застывает, выдыхая со свистом длинное облако пара. Этого достаточно, чтобы Всеша выпорхнула прямо в окно. Так ближе.
. . .
Евсения является наиближайшей подругой Верики. Верика называет Всешу «светлоголовой». Они не могут друг без друга ни дня и, расставаясь, каждый раз обмениваются какими-нибудь подарками, которые обязательно пригождаются в дороге. Это есть обязательное условие девичьего ритуала.
Всеша обладает редким умением не загромождать собой пространство, поэтому имеет ценное дозволение путешествовать во всех предвериях: девиях, придевиях, превиях, тридевиях, тревиях и далее того.
…Зимуил зимующий